Я как-то мельком упомянул, что сложно думаю и чувствую. Добавьте: сложно и запутанно изъясняюсь. В жизни все проще, жизнь не любит мудрить, и в этом ее мудрость.
Я понял это лишний раз, когда встретил Салли. Она, вместе с отцом, ждала меня на балконе. Отец увидел машину первым и, быстро поднявшись, пошел мне навстречу.
– А мы уже забеспокоились, что с твоим автобусом что-нибудь стряслось, – сказал он, хитро подмигивая, а я, стараясь не смотреть на него, отвечал:
– Ты опасался, что я опять заснул?
– Угадал! Именно это мы и предположили…
– Это не мы, это он предположил. – Салли протянула мне руку. – Здравствуй, Алекс!
– Здравствуй, Салли! Какая же ты сегодня хорошенькая! И какое чудесное платье! Где ты нашла такую прелесть?
Салли радостно захлопала в ладоши:
– Спасибо, Алекс! – И затем, обращаясь к отцу: – Слышишь, что говорит твой сын?
Отец, довольный, смеялся.
– Ладно, пусть говорит что хочет, а по мне, ты в этом платье – как гусеница в монашеской ряске.
– О Боже! Гусеница! – Салли от души хохотала. – Алекс, слышишь, твой отец меня обижает!
Откуда свалилось на нас это веселье? Мы прошли на балкон и там расселись за круглым столом, уставленным домашними печеньями. Салли разливала кофе.
– Ужинать будем в восемь, – пояснила она. Но такое состояние длилось недолго; нарушил его отец.
– Налоги опять подняли, – вскользь пожаловался он.
– Какие налоги?
– На дом и землю.
– И очень подняли?
– С тех пор как мы здесь – почти вдвое.
– Почему? Ведь инфляция так далеко не зашла!
– В том-то и штука, что не зашла. А причина простая: нами управляют жулики и дураки.
– Не надо, Жорж, – вмешалась Салли, – ты опять начинаешь волноваться. Тебе нельзя!
– Правда, папа… – пытался поддержать ее я. Отец отвечал сердито:
– Да не затыкайте мне рта! Неужели в собственном доме я не могу сказать того, что думаю? – Он выпрямился в кресле и протянул руку к бутылке с коньяком.
Теперь я понял его военную хитрость; но не я один.
– Ты уже довольно выпил! – Салли быстро поднялась и потянулась за бутылкой.
– Так сегодня мой день рождения! Это меня успокаивает.
– Глупости! Дай сюда бутылку!
– Ладно, на! – Он все же успел плеснуть себе в рюмку. Затем, отхлебнув и забыв о налогах, с повеселевшим лицом повернулся ко мне: – Знаешь, что я задумал?
– Что?
– Построю здесь настоящую римскую баню, с бассейном.
– Так ведь от этого налоги еще поднимутся!
– Ну и что? Зато подумай, как будет красиво! Салли, молча слушавшая, под конец не выдержала:
