Я навел в квартире порядок. Я чувствовал себя великолепно, радость ожидания снова захлестывала меня волнами. Мне захотелось петь, кричать, а больше всего – поделиться с кем-нибудь моим счастьем.
Счастливый человек – несноснейшая личность. Он назойлив и эгоистичен превыше меры. Он требует внимания и потому неразборчив в средствах. Главное же – он не терпит соперников. Нет ничего неуместней, чем сообщить счастливцу, что тебе тоже привалила удача. Он этого не простит. Но не менее легкомысленно и лезть к неудачнику со своими радостями, это бестактно!
Обо всем этом я не подумал, когда позвонил Салли. Как всегда у нас с ней случается, она подняла трубку после первого звонка, так что я даже поморщился.
– Здравствуй, Салли!
– Здравствуй, Алекс! Я думала, ты сегодня приедешь!
– Сегодня?! Я же ясно сказал, что буду завтра.
– Да, теперь припоминаю. Это, наверное, потому, что отец о тебе спрашивал.
– Ты была у него?
– Была. Ему вчера стало хуже, но сегодня полегчало.
Вот так она изо дня в день: лучше – хуже, хуже – лучше, точно я доктор… Я почувствовал, что разговор не удается.
– Я приеду завтра, – сказал я.
– Когда?
– Не знаю. Позвоню. Значит, до завтра?
Она бывает очень наивна, моя маленькая Салли. Как будто у мужчины не может быть своих забот! Вот и сейчас она продолжает расспросы:
– Ты торопишься? У тебя дела?
– Да, дела, – смеюсь я, – ты угадала.
– Это что – секрет? – не унимается она.
– Большой секрет, моя милая мачеха, очень большой.
Трубка помолчала, а потом:
– Зачем ты так говоришь?
Мне стало совестно.
– Я пошутил, Салли, правда это была шутка.
Мы простились. На момент я представил себе ее – маленькую, одинокую; возможно, она все еще стояла у аппарата, не отнимая руки от трубки. Но до нее ли мне было сейчас?!
***
Дорис приехала, как и накануне, после девяти. На ней было длинное, ниже колен, платье. В наряде и прическе сквозило что-то мягкое, успокаивающее. Правда, она казалась выше, но при тех необычных отношениях, какие установились между нами, это было не так существенно. Да и я словно предчувствовал это, и сейчас на моих ногах красовались ковбойские сапожки с невероятно высокими каблуками.
Мы уселись. Некоторое время Дорис молча смотрела на меня, потом попросила:
– Расскажи что-нибудь, Алекс!
– Что ж тебе рассказать?
– Что хочешь. У тебя всегда хорошо получается. Я улыбнулся.
– Хорошо. Только сперва ответь: ты не раскаиваешься, что пришла вчера?
– Странный вопрос: разве я тогда вернулась бы? Она была права, и я ответил:
