То же самое требование бедности приводило к тому, что монахи без всякого стеснения, а скорее даже с гордостью, носили изношенную, латаную одежду (за исключением тамплиеров – монахов-воинов). Св. Бенедикт Аньянский смирения ради латал свой куколь заплатами из ткани другого цвета, дабы, по словам Элио, «навлечь на себя насмешки других монахов, которые оскорбляли его и считали безумным»…
Из этого можно сделать несколько выводов. Во-первых, любая группа, даже если в ней одни святые (что маловероятно), всегда прореагирует на отклонение от нормы. Во-вторых, уважение к иерархии было не столь развито в ту эпоху: оскорбить Бенедикта Аньянского не стоило ничего. В-третьих, даже святые отцы могли доходить до крайностей. Нет ничего страшного в том, что Бенедикт Аньянский за неимением лучшего носил пестрый от заплат куколь. Но то, что он добровольно, ради умерщвления плоти выступил предшественником наших хиппующих юнцов, доказывает, что можно быть великим человеком и в то же время не ведать, как далеко зайдешь. Во всяком случае, Церковь, проявляя терпимость, никогда не поощряла разного рода экстравагантность, придерживаясь мнения, что сам Христос одевался хорошо, если стража у креста бросала жребий, деля его ризы; и что не следует выставлять себя большим католиком, чем папа римский.
Другое следствие монашеского обета бедности: шерсть никогда не красили, ибо красить ткань означало вводить в заблуждение.
Генеральный капитул цистерцианцев в 1181 году принял решение исключить окрашенные и привлекающие к себе внимание (tincti et curiosi) ткани. Такого же правила придерживались гумилиаты и все приверженцы идеала бедности.
Однако, вопреки воле законоучителей, в одном и том же ордене появляются значительные различия цветов одежды. Отныне возникает проблема: следует ли афишировать бедность и пренебрежение одеждой, допуская тем самым известную долю анархии, или же предпочтительнее, пожертвовав малым, сохранять главное – однородность своей группы? В конце концов, все ордена приняли второе решение.
Новые вопросы возникали в связи со сменой времен года. Нужно ли доводить умерщвление плоти до такой степени, чтобы и зимой, и летом ходить в одном и том же, отказаться от обуви, от нижнего белья, или же, следуя принципу дискретности, поступать более мудро, принимая во внимание климат и обычаи страны? И если принять более разумное решение (не все монахи сделали это, некоторые из них добровольно выносили невероятные испытания зимой на севере), то как следует поступать в конкретной ситуации? Можно ли носить пелиссоны?
