П о л и н а М а т в е е в н а. Твоя правда, Антонида Ильинична, – назвать керченскую селедку поддельною килькой, которой травишь ты ни в чем неповинных людей – это значит застрелить тебя в самое сердце; это значит рассказать о столь страшном секрете, про который никому, кроме нас, бедных торговок рыбой, да еще некоторых скупщиков-перекупщиков, у которых мы покупаем эту самую тухлую кильку, решительно неизвестно.
А н т о н и д а И л ь и н и ч н а. Неизвестно, Полина Матвеевна, совсем неизвестно!
П о л и н а М а т в е е в н а(продолжает). Да ведь и то сказать – чем бы жили мы, бедные и несчастные торговые женщины, сидящие с утра и до вечера на местном вонючем базаре, ворочающие тяжелые рыбные бочки, мокнущие под дождем, изнывающие под знойным июньским солнцем, терпящие обвинения дотошных, не в меру любопытных клиентов, – чем бы жили мы в это подлое время, если бы не шли на этот обман; если бы действительно под видом селедки не продавали тухлую и лежалую кильку, от которой отказались даже голодные, вечно недовольные чайки? от которой, если уж честно сказать, за версту воняет так сильно, что только лишь мы, закаленные в различных баталиях воины, можем переносить эти стойкие местные ароматы; которые, по прошествии времени, становятся для нас столь же привычными, как запах французских духов для некоторых столичных кокоток? и кто после этого может нас упрекнуть, может сказать, что наш невинный и такой беззлобный обман достоин осуждения и наказания? кто может бросить в нас камень? кто он, этот злодей и клеветник, покажите мне его, я хочу на него посмотреть; я хочу сама швырнуть в него камень! (Замахивается воображаемым камнем в сторону с л у ш а т е л е й.)
А н т о н и д а И л ь и н и ч н а(истошно вопит, показывает пальцем на мужа). Вот он, вот он, подлый и наглый предатель, возводящий напраслину на жену и на ее достойных и верных подруг, с утра и до вечера вкалывающих, как волы, приносящих в дом жалкую, в муках и крови выношенную копейку! вот он, злодей, рассказывающий всем посторонним главный секрет нашего рыбного ряда; вот он, злобный и безответственный негодяй, посмевший сказать вслух такое, что другие люди не говорят никогда, потому что за раскрытие этой тайны можно больно и дорого поплатиться.
И о с и ф Ф р а н ц е в и ч(весело). Да, я раскрыл всем вашу страшную тайну, – тайну вашего вонючего рыбного ряда: вы торгуете килькой под видом керченской сельди; вы превращаете мартышек в слонов, – вы, самодовольные и непроби-ваемые местные фокусники, над которыми я, как художник и наблюдатель природы, искренне и от всей души хохочу!
