Конники и пехотинцы дважды проходили буквально в пяти шагах от него, но ничего не заметили. Чтобы обнаружить беглеца, они или должны были ползком проверять каждый куст, или иметь с собой собаку.
Конечно, девочка без труда могла укрыться в таких зарослях, сам вид которых служил защитой от проявления всяческого любопытства. Вспомнив о Лиине, Валерий вдруг необычайно ясно представил ее такой, какой видел в последний раз: с пылающим от гнева лицом, с губой, прокушенной до крови.
– Ну что, «великая госпожа», как ты поступишь со своим рабом?
Показалось ему или нет, но губы девочки дрогнули в снисходительной усмешке. Видение вздумало смеяться над ним.
– Ты еще надеешься, что твои варвары вернут меня?
Девушка отрицательно качнула головой, но улыбка по-прежнему играла у нее на губах, а в серых глазах вспыхивали насмешливые искры.
– Тебе не удастся посадить меня на кол или каким-либо иным способом лишить жизни! – Валерий почти прокричал последние слова, пытаясь злостью заглушить суеверный страх. Видение казалось слишком реальным. – Ну, что же ты молчишь?!
Губы девочки шевельнулись.
– Иди на юго-запад, – прошелестело у него в ушах.
– Что? – сердце билось так, что казалось, еще миг, и оно вырвется наружу.
– Иди на юго-запад, – точно так же повторил призрак. – И ты будешь жить. Долго жить.
Собрав все свое мужество, юноша спросил:
– Госпожа знает, где я и что со мной?
Снисходительная улыбка подтвердила его догадку еще до того, как он услышал:
– Я могу видеть все, что хочу видеть.
– Госпожа скажет своим воинам…
– Нет, – не поворачиваясь, она стала отступать вглубь. А может быть, это ветки проступали сквозь нее?
– Госпожа!
Призрак стал четче.
– Госпожа, – спросить о том, отпускает она его или нет, было свыше его сил. Поэтому, чувствуя, как затягивается пауза, и боясь услышать ответ на невысказанный вопрос, он пробормотал: – Госпожа как-то говорила, что меня ждет великое будущее. Великая судьба…
И опять на губах девочки появилась снисходительная усмешка:
– Ну, хорошо, ты будешь императором Рима. Только очень недолго. Ты доволен?
– А как я умру?
– Тебя убьют воины из императорской охраны и за голову твою им заплатят сто золотых. Это будет твоя последняя цена.
– Госпожа смеется надо мной?
– Нет, так будет. Я смеюсь над другим.
– Госпожа мудра. Она почти всесильна. Может быть, она знает средство, чтобы переменить мою судьбу?
– Да, – усмешка уже не прячется в уголках губ. – Если ты откажешься от диадемы, – она опять отступает, уходя все дальше и дальше.
