Вспомнив слова девочки, Луций отвернулся.
– Жаль. На спину лечь можешь?
– Да, госпожа, прости…
– Ты, ты и… ты, – Лиина указала пальцем на трех ближайших римлян, среди которых оказались Марк и Атий. – Помогите мне. Ты и ты, – палец остановился сперва на Атии, потом на Марке, – держите ему руки. Крепко держите. А ты – ноги. Остальные отойдите.
В глазах Валерия промелькнул испуг. Он попытался подняться, но двое товарищей уже крепко придавили его руки к земле. Марк, встретившись взглядом с приятелем, поспешно отвел глаза. Губы его уродовала кривая улыбка.
Из складок одежды Лиина вытащила кинжал, сняла с него мягкие ножны, освобождая обоюдоострую сталь, опустилась на колено, потянула ткань туники, обнажая пленнику грудь:
– Что же там у тебя могло болеть? Сердце? Но разве у римлян есть сердце? Интересно будет взглянуть на такое чудо.
Лоб юноши покрылся испариной, дыхание стало хриплым, неровным. Девочка положила пальцы ему на сонную артерию:
– Зрачки нормальные, кровь бьется в жилах в общем-то нормально, щеки побледнели… Ну так это тоже нормально. По всем приметам ты врешь, Валерий Цириний Гальба. Впрочем, это легко проверить… – нож царапнул кожу под соском, и сердце заледенело, словно острие коснулось его.
– Нет, госпожа!
Нож отодвинулся.
– Что такое, Валерий Цириний Гальба? Ты хочешь что-то сказать?
– Я солгал, госпожа. Смилуйся!
Девочка поднялась, отряхнула колено, спрятала кинжал:
– Тогда поживи еще чуток, Валерий Цириний Гальба. Вставай! Быстро! А то как бы у кого-нибудь еще Сердце не заболело. Отпустите его, —холодный взгляд пробежал по лицам пленников.
Валерий вскочил, не дожидаясь второго понукания, подхватил свой мешок.
– Вперед.
Пробившись к Валерию, Луций сказал, глядя в сторону:
– Она все знала заранее. Понимаешь?
– Что она знала?
– Она знала, что ты будешь жаловаться на боль в сердце, знала, что это будет притворство. Знала и смеялась.
Валерий зло покосился на товарища, но спросил заинтересованно:
– А что-нибудь еще она говорила?
– Говорила, что убивать нас не будут. У них есть где-то лагерь для пленных. Мы будем там, пока нас не освободят, или… пока Рим не заключит с ними перемирие. Тогда пленных отпустят за выкуп.
– Хоть что-то доброе, – помолчав немного, Валерий неожиданно спросил: – Ты был с ней наедине?
– Да.
– Ну и как?
– Что, как?
– Как она?
Луций вспомнил недавние пощечины, усмехнулся:
– Никак. Я для нее всего лишь редкий зверь. Римлянин с сердцем. Забавная диковина.
– Ну а сам-то ты?
