– Ну хорошо, мы не будем давать римлянам благодушествовать, а что будет делать госпожа?
– То же самое, Урл. Беспокоить римлян, обучать новичков, вести разведку. Две трети наших успехов строились на хорошей осведомленности.
– А молодая госпожа будет развлекаться с римлянами?
– Она моя дочь, Авес, – женщина в первый раз повысила голос, и слова ее зазвучали высокомерно. – Лиина – моя дочь, – повторила она, – и уже потому не унизит свою гордость бесчестным деянием. И потом, – в голосе ее сверкнула насмешливая лукавинка, – ты сам привел их, чтобы развлечь нас. Мы рады твоему подарку и развлекаться будем так, как сочтем нужным.
– Я просто забочусь о чести госпожи.
– О! Конечно! Но думаю, что о своей чести мы и сами сумеем позаботиться.
– Честь госпожи – не только ее забота, – возразил Урл. – Если воины покоряются женщине – она должна быть не только мудра, но и целомудренна.
– Римлян привели вы, – резко остановила его женщина. – И теперь даже если вы перережете их, ничто не изменится. Весть пущена по языкам. Так что не будем говорить о том, что мы не в силах ни изменить, ни остановить. Поговорим о другом. Сейчас мне интересно услышать, что думают о нас римляне, – она хлопнула в ладоши, приказала вошедшему воину: – Приведи сюда старого римлянина.
Гай Луций Помпоний вошел в шатер с гордо поднятой головой, поднял руку в знак приветствия, чуть покосившись при этом на разбойничью физиономию незнакомого ему воина. Урл спросил его с едва прикрытой издевкой:
– Когда благородный римлянин Гай Помпоний видел в последний раз благородного римлянина Гая Лициния Октавиана?
– Неделю назад.
– И о чем же говорили великие сыны великого Рима?
– О предстоящем походе и о том, как лучше прекратить ваши бесчинства.
– Разве защищать свою землю считается бесчинством? – возмутился Авес.
– Вы не признаете честного боя. Вы бьете из-за угла. Это война не по правилам.
– Должно быть, – вмешался Зефар, – честный бой, по мнению римлян, это когда бьют они, а нечестный – когда бьют их.
Все, находившиеся в шатре, рассмеялись, кроме пленника. Даже женщина улыбнулась.
– Что вы собираетесь сделать с нами?
– Да вот, понимаешь ли, – осклабился Зефар, – никак не можем решить: то ли удавить вас, то ли распять, то ли попросту прирезать. А может, утопить? Не посоветуешь ли чего, благородный римлянин? Не подскажут ли чего твои Боги?
– Мы не разбойники и не беглые рабы! Мы – пленные! – почти высокомерно ответил Гай Луций Помпоний.
