Нейл вздохнул.
– Не знаю, сэр. Вероятно. Мы отплываем сегодня, и я должен был быть в лагере как можно раньше, чтобы успеть собрать свои вещи. Надеюсь, ко мне отнесутся с пониманием, когда я объясню, что случилось.
– Что ж, постараемся вернуться как можно скорее, – сказал Уингейт Мэннинг, ведя дочь к лодке. – Джессике необходимо поехать домой, принять горячую ванну, а потом лечь. – Он тяжело вздохнул. – Один Бог знает, что она могла подцепить, проспав всю ночь на берегу.
Джессика не поднимала глаз, надеясь, что отец не заметит румянца, появившегося у нее на щеках.
– Я хорошо себя чувствую, папа. Правда. Было вполне тепло, а еды и питья мы взяли с собой достаточно.
Отец, не обратив внимания на ее слова, торопливо усадил дочь в лодку, закутал в одеяло, что показалось Джессике совершенно излишним: утро было уже теплым и влажным. Но она поняла, что отцу необходимо позаботиться о ней, и не возражала.
Обратный путь продолжался, кажется, целую вечность; в лодке царило неловкое молчание, которое девушка не решалась нарушить. Она даже не решалась взглянуть на Нейла, поскольку и отец, и Лейтон, не сводили с них глаз, как хищные птицы. Хотя оба мужчины держались вполне доброжелательно, все же в их поведении чувствовалась легкая подозрительность, и она сильно действовала на Джессику.
По дороге домой она едва смогла улучить мгновение, чтобы проститься с Нейлом. А ему удалось, отведя ее в сторону, спросить потихоньку:
– Я буду писать как можно чаще, Джесси. Ты будешь меня ждать?
Она успела только кивнуть и ободряюще улыбнуться, прежде чем отец взял ее за руку и поспешно увел в дом. На веранде она обернулась, чтобы бросить последний взгляд на уходящего Нейла. На глаза ее навернулись слезы при мысли о том, что она, быть может, видит его в последний раз, если Бог и судьба не будут к ним милосердны.
У Рамона разболелась голова. В комнате висел густой сигарный дым, и громкие звуки споривших голосов наполняли все углы гостиной маленького дома, где располагался штаб клуба «Свободу Кубе!». И надо всеми витал тошнотворный запах горелого дерева и одежды, своей резкостью напоминавший о зажигательной бомбе.
Рамон устало протер глаза. Сколько еще это будет продолжаться? Снова и снова одни и те же аргументы. Кажется, они никогда не смогут договориться. Эдуардо ушел по меньшей мере два часа назад на свидание с девушкой, и Рамон страшно жалел, что не ушел вместе с ним.
Он бросил взгляд на Карлоса, сидевшего напротив него, опершись подбородком на руки, и в его темных глазах отражалась усталость.
