Вопреки дурным предчувствиям, которые посеяло в моей душе общение с представительством, Маврикий, хотя и впрямь не ближний свет, оказался достаточно известным и вполне досягаемым. Не прошло и нескольких дней, как заботами французской авиакомпании «Эр Франс», превосходно обставившей все путешествие, мы в обстановке роскоши и неги пересекли по воздуху половину земного шара, и полногрудые стюардессы с такой готовностью выполняли все наши пожелания, что мы с Джоном Хартли с тревогой думали, каково-то будет нам покинуть самолет и снова взглянуть в лицо внешнему миру. Однако едва вдали показался остров, как нами овладело возбуждение, неизбежное при внезапном лицезрении новой, неведомой вам земли. Зеленый и огневой, с голубыми и пурпурными вкраплениями гор, остров напоминал исполинский драгоценный камень в голубой эмалевой оправе; вместе с белопенньтм кольцом рифа он красовался на фоне густой синевы Индийского океана, словно ювелирное изделие на бархате. Наш толстокожий самолет с рыканьем зашел на посадку, и мы увидели лежащие внутри рифа зеленые островки, ослепительно белые пляжи и четырехугольные плантации сахарного тростника, которые заняли, казалось, все ровные участки, обрамляя зеленой клетчатой скатертью диковинные горы. Было что-то парадоксальное в том, что мы, бескрылые млекопитающие, на одном из самых крупных в мире летательных аппаратов приземляемся на клочке земли, скрывающем останки одной из самых удивительных бескрылых птиц на свете: кладбище дронта, откуда извлечены кости, послужившие источником того немногого, что нам известно о дронте, покоится под бетоном аэропорта Плэзнс.
Открылись двери самолета, и нас обдала волна горячего благоухающего воздуха и ослепили яркие краски, какими располагают только тропики. В теплой одежде — в Англии шел снег — мы сразу вспотели, по спине и груди побежали неприятные струйки. Через таможню мы прошли без хлопот, благодаря обаятельнейшему джентльмену с благозвучным именем Ли Эспиталье Ноэль (позднее мы установили, что семейство Ноэлей насчитывает свыше двухсот членов, вследствие чего им пришлось отказаться от обычая обмениваться рождественскими подарками), обладателю прелестного французского акцента, перед которым речь Мориса Шевалье показалась бы грубой и простонародной.
Так мы на первых же шагах столкнулись с одним из многочисленных алогизмов Маврикия. На острове, который свыше полутораста лет был английской колонией и все еще оставался членом Содружества, где английский преподают в школе как основной язык, все запросто болтают по-французски. И в других отношениях мы наблюдали своеобразный сплав английской и французской культур:, хотя движение на улицах левостороннее, и жесты водителей учтивостью и изяществом не уступают движениям балерины, манера вождения явно отдавала свойственной французской нации самоубийственной лихостью.
