Иви лежала неподвижно, еще не понимая, успокоили ее вроде бы искренние его слова или привели в еще большее смятение. В ее представлении Георгос как-то не вязался е извинениями.
Медленно повернувшись, она увидела такое горестное лицо, что сердце ее внезапно сжалось от раскаяния. Он смотрел в пол, глаз его она не видела, но несвойственная этому человеку понурость головы и плеч зацепила чувствительные струнки в ее душе.
– И ты из-вини, – прошептала она, – что я тебя ударила.
Он поднял голову. Иви ахнула, увидев на его щеке след своей ладони. Она не думала, что ударила его так сильно. Потрясенная, Иви машинально потянулась к его щеке, и, когда ее ладонь коснулась красного отпечатка, с ее губ сорвался виноватый возглас.
– Не надо! – рявкнул Георгос и, стиснув железными пальцами запястье, вернул ее руку на одеяло, отчего Иви оказалась вдруг в полусидячем положении.
При этом шляпка, и так чудом державшаяся на голове, слетела окончательно, большой гребень тоже съехал набок, и блестящие темные волосы волной рассыпались по плечам.
Она попыталась выдернуть свою руку, чтобы поправить волосы, но его хватка не слабела, а глаза так пронизывали ее насквозь, что совершенно сбил ее с толку. Неужели он решил, что она снова его ударит? Но ведь она уже извинилась за все.
Почему он молчит? Почему сидит и так уставился на нее? И почему, о почему, сама она никак не обретет дар речи?
Большая, роскошно обставленная комната словно вдруг съежилась, лишь громада Георгоса нависла прямо над ней единственной реальностью. Его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от нее, до того близко, что куда-то девалась голубизна его глаз. Они превратились в глубокие темные озера, в которых она тонула... тонула...
В отчаянии Иви глубоко вздохнула, но, похоже, для того лишь, чтобы ощутить, как сильно вдруг заколотилось сердце. Огромная рука на запястье сжала его еще крепче, и на какой-то сумасшедший миг Иви подумала, что он собирается поцеловать ее еще раз. Но тут ее вжало в матрас – Георгос рывком поднялся с кровати.
– Не позволяй своему нежному сердцу снова завлечь тебя в беду, Иви. – Он посмотрел на нее с высоты своего немалого роста, сохраняя привычно резкое выражение лица. – Я заслужил, чтобы меня спустили с лестницы, и мог получить сейчас вторую пощечину. В будущем, если тебе придет в голову так коснуться мужчины, постарайся, чтобы кровать была подальше, – мрачно предостерег он. – Не все мужчины святые, вроде Леонидаса.
