Вдоль кирпичных двухэтажных домов с чугунными балконами тянулись дощатые тротуары – банкетки, как их называют новоорлеанцы. Выгнутые в сторону улицы рифленые крыши из черепицы скрывали достаток, за высокими заборами виднелись верхушки апельсиновых и гранатовых деревьев.
Богатейший город американского юга жил торговлей. Круглый год по течению Миссисипи сюда доставляли выращенные в Луизиане и прилегающих штатах хлопок, кофе, сахар, зерно, за которыми приходили суда из многих стран.
По пути инспектор заходил в кафе, таверны, игорные притоны, трактиры, гостиницы, где встречался с их хозяевами, перебрасывался несколькими словами с барменами, пьяницами и проститутками, заговаривал на улицах с нищими, запирался в отдельных кабинетах с разными тёмными личностями – своими агентами и осведомителями. «Хорошего полицейского кормят ноги, – поучал в своё время Жозеф Фуше ученика, – и густая паучья сеть, охватывающая всё коловращение жизни снизу доверху». Левье знал, что агентом его бывшего патрона была сама императрица Жозефина, шпионившая за Наполеоном, своим мужем.
Посетил Левье и гостиницу «Масперо». Портье сразу узнал инспектора, который позавчера прибыл с констеблем на место дуэли. Служащие гостиницы хорошо запомнили события и участников того злополучного вечера. Портье до сих пор не мог отделаться от тяжкого воспоминания: один из дуэлянтов, проткнутый шпагой, весь в крови.
– Барринг на месте? – спросил Левье.
Портье кивнул, собрался дать в провожатые боя, но Левье отмахнулся.
– Не надо. Я знаю, куда идти.
Инспектор отодвинул чёрную бархатную штору в углу под лестницей и по слабо освещённому коридору прошёл мимо подсобных помещений, свернул налево. Он легко ориентировался в любом лабиринте коридоров и дверей, улиц и домов, если хоть раз в жизни побывал там.
Барринг, утопая в огромном кожаном кресле, сосредоточенно чинил своими волосатыми ручищами гусиные перья, сопел и даже не поднял головы. Это был великолепный экземпляр человеческой породы. Расстёгнутая на груди мексиканская куртка открывала мощную шею борца, повязанную синим платком.
– Привет, Джо, – сказал Левье, пододвинув к себе стул. – Ты отстал от жизни. Уже несколько лет, как изобрели стальные перья.
Джо Барринг, бывший австралийский каторжник, не любил полицейских. Отметины от кандалов на щиколотках ног на всю жизнь испортили отношения между Джо и полицией.
– А кандалы на подушечках ещё не изобрели? – спросил Барринг, растягивая толстые губы в ухмылке. – Разве ты в прошлый раз не всё вынюхал, ищейка?
