— Надо полагать! — ехидно протянул Коуди. — Знаешь, Кэсси, давай поговорим откровенно. Если ты собираешься оставаться на ранчо, то, надеюсь, будешь вести себя прилично. Если же ты вознамеришься вернуться к своей… э-э… профессии, не вздумай делать этого в Додже! Господь свидетель, я и сам не святой, но существуют некоторые вещи, которых я не потерплю.
Лицо Кэсси пошло красными пятнами.
— Ты прав, Коуди: ты отнюдь не святой. Полностью с тобой согласна. Но кроме того, ты настолько туп, что даже не в состоянии отличить правду от лжи, хоть эта правда и прямо перед твоими глазами. Ну да ладно, Однако, коль скоро ты уже начинаешь устанавливать правила, я предложу несколько и от себя.
Неожиданно Коуди широко улыбнулся, совершенно обескуражив Кэсси. Интересно, сможет ли она когда-нибудь противостоять этой улыбке, каждый раз сбивающей ее с толку?
— Продолжай, Кэсси.
По тому, как он растягивал слова и довольно поглядывал на нее, она поняла, что он и не подумает принять ее правила и тем более следовать им, как она ни старайся. Но раз уж начала, надо договорить.
— Во-первых, мне бы хотелось, чтобы ты наконец начал относиться к своим детям так, как положено отцу, — решительно сказала Кэсси.
Коуди удивленно посмотрел на нее.
— Во-вторых, ты должен держать свои руки подальше от меня. Я не желаю, чтобы ты ко мне приставал, — уже менее решительно продолжала девушка, старательно избегая взгляда Коуди, так как он выражал теперь не удивление, а нечто другое.
— Что-то я тебя не понимаю. Приставал? Аа-а, должно быть, ты имеешь в виду что-то вроде этого?
И прежде чем Кэсси сообразила, что он собирается делать, Коуди легко вскочил на ноги и с силой привлек ее к себе. Властно и нежно приподняв ее подбородок, он стал наклоняться к ней. Очень медленно его рот приблизился к ее губам, и Кэсси почувствовала его горячее дыхание. Кэсси вздрогнула, услышав какие-то странные звуки в его груди, и поняла, что он тихонько смеется.
Затем их губы встретились. Обжигающе. Жестко. Его язык требовательно проник внутрь и начал мучительно сладкую ласку; руки Коуди гладили се спину, ягодицы… Губы, уже однажды опьянившие Кэсси, снова повергли ее в водоворот неведомых прежде ощущений, память о которых оставила у нее смутную тоску… Когда Коуди выпустил ее из объятий, он все еще продолжал улыбаться.
Кэсси пришла в ярость. Какая же она слабохарактерная дура!
— Да, это именно то, что я имела в виду, Коуди Картер, и ты прекрасно об этом знаешь! — запинаясь, проговорила она.
