– О… да.
Он открыл передо мною дверь. За порогом поджидала транспортная капсула.
– Знаешь, Адик, до сих пор нам удивительно везло в космических исследованиях. Нам ни разу не попадалась межпланетная раса, которая имела бы намерение и средства воевать с нами. От подобных удач мы расслабились, стали самодовольны. Самодовольство – скверная политика, как в бизнесе, так и в государственном управлении.
Он пожал мне руку.
– Приятно было поговорить с тобой… Дай мне знать, что скажет Барки Трегарт, если все-таки его отыщешь.
Он отступил на шаг, и автоматическая дверь закрылась, оставляя меня в одиночестве – и в крайнем недоумении.
Геральдо Гонсалес встретился со мною в моем офисе в башне «Оплота». Вскоре он ушел с радостным облегчением, потому что узнал, что хотел: я не собираюсь прекращать финансирование партии реверсионистов и намерен и далее пропагандировать их идеи, хотя не претендую взамен на кресло в Совете. Меня вовсе не удивило его сообщение, что Выборный Комитет предложил его собственную кандидатуру.
Я только убедительно посоветовал Джерри не использовать наш единственный голос в парламенте для всякой ерунды. Он сообщил, что со мной приятно побеседовать. Мы дружелюбно распрощались после того, как сошлись на том, что я заслужил долгие каникулы и должен отдохнуть какое-то время от политической суеты.
Когда он наконец ушел, я открыл стенной сейф и вытащил на свет узкую СтелЭксовскую упаковку, которую прислал Мимо Бермудес. До сих пор у меня не было времени исследовать содержимое. Я достал зашифрованную дискету и два гладких обручальных кольца на цепочке. То из них, что поменьше, идеально ложилось внутрь большего. Сам факт, что я сохранил кольца, служил для моей старшей сестры Евы и для Матильды Грегуар, женщины, которую я однажды попросил переспать со мной, доказательством, что я до сих пор люблю свою бывшую жену.
Я это всегда отрицал. Но это именно я развелся с Джоанной де Вет, когда меня лишили гражданства, хотя она хотела разделить со мной изгнание в Шпору Персея. Унижение и отчаяние лишили меня всякой возможности принять от нее подобную жертву.
Джоанна так и не вышла замуж. Она осталась профессором политических наук, преподает в центральном кампусе Университета Содружества – всего в нескольких кварталах к северу отсюда. Но с тем же успехом нас могло разделять 14 000 световых лет.
Ева, испытывавшая настоящую привязанность только к своей работе, но притом остававшаяся сентиментальной натурой, все время старалась уговорить меня позвонить Джоанне. Но я не мог заставить себя сделать это – так же, как и внятно объяснить Еве причину отказа.
