– Ты ведь старшая в семье, – тихо прошептала Элизабетта.
Катриона все поняла. Конечно, она ведь была старшей дочерью. Сначала у Элизабетты родились сыновья: старший – Эдуардо, потом – Роберто, Скотти, и, наконец, Санти, который был годом старше Катрионы. Через четыре года у нее родился мертвый мальчик, а уж потом младшая дочь – Бьянка.
Рука матери бессильно лежала на коленях у Катрионы. В душе девочки происходила страшная борьба. Все ее существо кричало и возмущалось: «Это несправедливо! Почему женщина должна всегда приносить себя в жертву? Ведь у нее есть иное право на самостоятельную жизнь».
– Катриона? – Элизабетта чуть приподняла голову с подушки.
Ее лицо заострилось, кожа на скулах натянулась; некогда прекрасные золотистые волосы стали тусклыми и безжизненными. Лишь огромные голубые глаза, так непохожие на черные горящие глаза Катрионы, все еще сохраняли прежнюю живость.
Она не требовала от дочери никаких обещаний, и все же Катриона знала, чего хочет от нее мама.
«Кто же еще сможет вести хозяйство, когда она умрет? И что станет с Бьянкой, которой сейчас только девять лет? Она будет очень тосковать по маме. А если она уедет в Рим и оставит сестру одну? Нет, об этом не может быть и речи! Папа и братья… Наверняка они будут в большой растерянности. Нужна она, Катриона, чтобы сохранить семью».
Девочке показалось, что она слышит тихий шепот матери: «Сделай это ради…» Она должна это сделать даже не ради горячо любимой матери, а просто потому, что другого выхода у нее нет.
– Я присмотрю за папой и братьями. Я останусь и буду заботиться о Бьянке, – тихим, но твердым голосом пообещала Катриона. – Я останусь во Фридженти до тех пор, пока они будут во мне нуждаться.
Девочка прочла в глазах матери безмерную любовь и благодарность.
– Ах, Катриона, я знаю, какое тяжкое бремя ты на себя взваливаешь. Но знаешь, доченька, ты сняла камень с моей души. Спасибо тебе.
Казалось, Элизабетта истратила последние силы, чтобы взять с Катрионы обещание. С того дня она перестала цепляться за жизнь. Она тихо таяла на глазах и, казалось, была этому рада. Элизабетта отказывалась от еды и только иногда открывала глаза, чтобы убедиться в том, что ее любимый муж Винченцо был рядом. Он принес из гостиной большой стул с мягким сидением и не отходил от постели умирающей жены.
Иногда больная просила Катриону что-нибудь спеть. По просьбе матери она пела страстные песни о любви, которые так любил Винченцо, и английские баллады. Элизабетта всегда считала, что голос ее дочери словно специально создан для английских баллад и песен.
