– Что я могу сказать? – Он кивнул и холодно улыбнулся. – Я тебе говорил, что Сарсена – место уединенное. Здесь нет ни телевизора, ни газет, ни концертных залов, ни коктейлей с барами.
– Вчера я предложила помочь с обедом, – так же сухо, как и он, ответила она. – Но Джулия пришла в ужас.
Макс засмеялся.
– Я так и думал. Она меньше всего нуждается в услугах тех, для кого приготовление еды всего лишь хобби.
Как легко он вызывает ненависть к самому себе! Ну по крайней мере она может быть благодарна ему за это.
– Ты всегда так дьявольски уверен в себе? – резко спросила она.
Веселость его как рукой сняло.
– Нет. Не всегда. – Подавшись чуть назад, он прислонился к косяку и высокомерно, в своей обычной манере, скрестил руки на груди. – Мне очень жаль, но я ничем не могу тебе помочь. Что может женщина с твоими способностями делать в таком месте, как Сарсена?
Она вспыхнула, но решила не отвечать на выпад.
– Я могу систематизировать твои книги, – решительно ответила она. – Не удивляйся: мне приходилось это делать раньше. В нашей галерее я работала с оригиналами из богатых коллекций.
– Да? – спросил он бесцветным голосом.
– Да! – Она уперла руки в бока. – Мне кажется, у тебя и мебель, и прочая обстановка тоже не каталогизированы.
– Ты имеешь в виду поддельные гобелены? – На этот раз он усмехнулся. – Нет, не каталогизированы.
– Вот и надо это сделать. Обои тоже имеют художественную ценность, неважно, что это копии. Кроме того, есть еще и другие вещи – серебро, например, фарфор.
– Похоже, ты основательно обследовала Сарсену.
– Под неусыпным оком Джулии, Паоло или Джанни.
– Мне сказали, ты немного научилась нашему языку.
– А что? – она негодующе посмотрела на него. – Чужаку это запрещено?
Он посмотрел на нее долгим, испытующим взглядом.
– Нет, – наконец сказал он, – не запрещено.
Но это выглядит необычно. Она вскинула голову.
– Может быть, потому, что ты никому не давал попробовать подладиться к Сарсене? Ты не задумывался об этом?
Опять наступило долгое молчание. Наконец Макс оторвался от косяка. – Ты ездишь верхом? Она уставилась на него. – Верхом?
– На лошади, – сказал он. – Ездишь? – Она кивнула, и он хлопнул себя рукой по бедру. – Переоденься и жди меня на конюшне.
У Франчески заколотилось сердце. Эта поездка может дать ей возможность побега. Но когда она окликнула его, голос ее звучал ровно:
– Твои головорезы не пустят меня за дверь.
Макс даже не счел нужным остановиться.
– Это мои люди, – бросил он через плечо. – И они сделают так, как им велено.
