– Мы знаем все, что нам необходимо знать, – глухо произнесла она.
Улыбка сошла с лица Макса, и несколько секунд он смотрел на нее таким взглядом, словно они были одни в целом мире.
– Нет, – ответил он тихо, – не знаем. – Его рука крепче сжала ее плечо. – Но сегодня, я думаю, мы раз и навсегда исправим это.
Она старалась не попадаться в расставленные им сети. Она была уверена, что это ловушка. Какова бы ни была цель его игры, она захватывала ее и, постепенно разрушая ее оборону, шаг за шагом заставляла менять свое мнение о нем.
Но как бы то ни было, со временем она обнаружила, что, несмотря на свою решимость ни в коем случае не поддаваться, она все-таки расслабилась. Опять возник тот Макс Донелли, вместе с которым она любовалась на звезды после совместного ужина, человек огромного обаяния и приятный собеседник.
Как было не улыбнуться, если он так горячо расхваливал разноцветную хлопчатобумажную юбку и блузку, которые она выбрала для себя в маленьком магазине, и заявил, что она в них так же прекрасна, как и в том платье, которое было надето на ней в вечер их первой встречи! Она переоделась в крошечной комнатке, примыкающей к магазину, а когда вышла оттуда, то увидела, что Макс стоит около кассира, доверху нагруженный всевозможными пакетами.
– Что это такое? – спросила она, и он загадочно улыбнулся.
– Кое-что, cara.
Но она догадалась, что он, должно быть, купил все, к чему она здесь приглядывалась, да и хитрая улыбка владельца магазина подтверждала эту мысль.
Они уложили покупки в машину и отправились в пешую прогулку по городу. Франческа громко рассмеялась, когда Макс сказал, что будет у нее гидом, и назвал себя ее “личным Донелли”. Он заявил, что ни один профессиональный гид не в состоянии раскрыть историю Корсики так, как он.
– Все очень просто, – с улыбкой, хоть и немного грустной, объяснил он. – Веками остров переходил в руки то одних завоевателей, то других. Генуэзцы, испанцы.
– А сейчас?
Макс пожал плечами.
– Теперь это территория Франции. – Он улыбнулся. – Законы здесь французские. Но сердце острова остается корсиканским. И всегда будет таким.
– Как и у тебя? – спросила она, глядя на него. – Ты говорил, что родился в Нью-Йорке, но на самом деле ты ведь не совсем житель Нью-Йорка, правда?
Он блеснул своими белоснежными зубами.
– Да нет, я житель Нью-Йорка. У меня там дом в Джорджтауне.
– Но вырос ты не в Штатах, да? – сказала она. Макс покачал головой.
– Мои родители эмигрировали в Америку до моего рождения. Но отец умер, когда мне было четырнадцать лет, и мама решила, что будет лучше, если мы переедем обратно на Корсику, поближе к ее родным.
