Почему-то именно сейчас Эвелин вспомнила своего отца. Она столько раз пыталась пробить стену его равнодушия, завоевать его любовь, но все время натыкалась на холодность и даже какую-то брезгливость.
Она ненавидела себя за то, что, даже лежа в могиле, отец до сих пор имел над ней власть. Именно из-за него она стала такой холодной и неприступной.
Эвелин подобрала юбку и стала медленно подниматься по ступенькам. Повернувшись к Мартину, она очаровательно улыбнулась ему. Это была ее маленькая победа над собой.
Мартин так же очаровательно улыбнулся ей в ответ.
– Наконец-то свежий воздух! – Мартин подвел Эвелин к перилам. Здесь они могли постоять и полюбоваться покачивающимися на волнах яхтами. Сотни маленьких фонарей подсвечивали бархатную темноту ночи. Слышалось тихое позвякивание колокольчиков. Прохладный воздух приятно овевал лицо. Эвелин завороженно смотрела на серебристую лунную дорожку на поверхности залива.
– Как здесь хорошо! – проговорила она. – Там, внизу, было невыносимо душно.
Мартин оперся локтями на перила и забавно сморщился:
– Да. Я бы сказал, там просто удушающая атмосфера.
– Надеюсь, вы говорите о воздухе в танцевальном зале, лорд Мартин, а не о компании.
Он чуть ближе наклонился к Эвелин и тихо произнес:
– Думаю, добродетельная вдова не должна говорить такие вещи.
Он снова дразнил ее. У Эвелин создавалось впечатление, что Мартин прекрасно понимал, что на самом деле она была не такой, какой хотела казаться. И поэтому пытался вытащить ее из раковины, в которую она пряталась. Эвелин не могла сказать, хотелось ли ей этого или нет, нравилось ли…
– Я ничего особенного не сказала, – довольно резко проговорила она, сопроводив свои слова быстрым игривым взглядом.
Мартин улыбнулся:
– Но вы намекнули, что вам было скучно с вашими знакомыми.
Эвелин сжала перила, ее губы превратились в узкую полоску. Но на самом деле она не сердилась, наоборот, ей хотелось смеяться. Мартин действительно не походил ни на одного ее знакомого. Он все время заставлял ее смеяться, как будто знал, как ей это было необходимо. Особенно сейчас. Эвелин устала постоянно носить траур и пребывать в одиночестве. Ей хотелось жить, радоваться, быть счастливой.
Мартин посмотрел на воду.
– Надо заметить, мы очень высоко.
– В самом деле, – согласилась Эвелин. – Это ужасающе огромный пароход. Лорд Брекинридж уже успел сообщить мне, что мы танцуем и ходим по целому состоянию.
Брови Мартина элегантно приподнялись вверх. Это, по всей видимости, должно было выражать удивление.
