В общем, Академия оказалась не вполне такой, как она ожидала. Судя по отношению Абе к офицерам Флота, Сасс представляла ее полумистическим храмом, где курсантов, как по волшебству, наделяли чувством чести и справедливости, а также блестящими дарованиями в области тактики и стратегии. Правда, свою военную подготовку Абе кратко охарактеризовал как четыре месяца сущего ада, но он уверял, что офицерская подготовка — совсем другое дело. Сасс случайно нашла потрепанный экземпляр правил воинского этикета — это подготовило ее к причудливым формальностям, но, увы, не к тому, как обращаются в Академии с первокурсниками.
— Мы не издеваемся над новичками, — в первый же день сообщил им инструктор. — Но мы требуем строгого соблюдения дисциплины.
Сасс быстро поняла, что отличия между этими двумя понятиями чисто внешние и что она — самый подходящий объект и для того, и для другого: сирота, которую удочерил отставной старшина, бывшая рабыня и к тому же чересчур смышленая.
Сассинак очень хотелось посоветоваться с Абе, но в первые полгода новичкам не разрешалось принимать посетителей и самим посещать родной дом.
Так что приходилось все решать самой. Сасс не забывала наставлений Абе: никогда не жаловаться, не спорить, не хвастаться и не лезть в драку. Но хватит ли всего этого?
Сасс решила, что хватит, учитывая физическую и умственную дисциплину, к которой приучил ее Абе. Старшекурсникам, которые могли довести любого новичка до слез, через несколько недель наскучило спокойствие Сассинак. В этом спокойствии не было ничего вызывающего — только твердая решимость делать все лучше других. Если ее отправляли в штрафной наряд, она без возражений подчинялась. Если ее ругали, она молча выслушивала оскорбления, готовая повторить их по первой команде, отчего они становились абсолютно бессмысленными.
Абе был прав: с ней обращались не менее сурово, чем с рабыней, а некоторые старшекурсники были не менее жестоки, чем работорговцы, но Сассинак никогда не забывала о своей цели. Эта борьба должна была сделать ее сильнее, а став офицером Флота, она сможет преследовать пиратов, которые уничтожили ее семью и колонию.
Подобная спокойная сдержанность могла бы сделать Сасс изгоем среди однокашников, но она хотела с ними подружиться — ведь ей предстояло до конца жизни работать бок о бок с ними. И к концу первого семестра Сасс вновь оказалась в центре целого круга приятелей.
— Знаешь, Сасс, нам нужно что-то делать с лекциями Дунгара, — заявил как-то Пардис, элегантный отпрыск местной аристократии, весьма неэлегантно распростершийся на полу кают-компании для новичков, еле-еле увернувшись от пинка Генриса, еще одного приятеля Сассинак.
