Слушая вполуха ее болтовню, он внезапно уловил в воздухе какой-то странный запах, который, казалось, окутывал его со всех сторон, словно облако тумана.
Похоже на скипидар. Он в недоумении повертел головой. Определенно скипидар, но вот откуда доносится это «благоухание»?
Догадка пришла как озарение. Скипидаром разило от нее!
Да нет же, сказал он себе. Этого не может быть. И чтобы убедить себя в необоснованности такого предположения, он наклонился к ней, когда она в очередной раз танцующей походкой обошла вокруг него, и глубоко втянул ноздрями воздух.
От нее исходил отчетливый запах скипидара. Похоже, она пользовалась им вместо духов. Серенити, оживленно болтая, не обратила внимания на его движение.
Приподняв бровь от изумления, он внимательно оглядел эту необычную девушку, которая как ни в чем не бывало продолжала посвящать его в детали своих дружеских, взаимоотношений с неким Дугласом, чья изобретательность вызывала у нее восхищение.
Странная она была девушка, эта Серенити Джеймс. Если не сказать больше. Никогда еще ему не доводилось встречать особу женского пола, которая побрызгала бы на себя скипидаром, будто это французские духи, и при этом вела себя столь непринужденно с незнакомым мужчиной, который не мог не уловить этот премерзкий запах.
Ее густые каштановые волосы были стянуты в тугой узел на самом затылке, а не спускались роскошными локонами на плечи, как у других девиц. И вместо того чтобы надеть светлое или яркое платье, которое выгодно оттенило бы благородную бледность ее кожи, она предпочла облачиться в черное, придававшее ей унылый и слишком деловой вид. Впечатление это лишь немного рассеивал маленький белый шейный платок, заколотый изящной брошью с крупным рубином в обрамлении нескольких бриллиантов. Лишь по этой детали можно было догадаться, что Серенити Джеймс носит не траур, а будничную рабочую одежду. Ну и ну!
— Бедняжка Дуглас! — продолжала щебетать Сере-нити. — Понимаю теперь, почему он так не хотел ехать нынче на остров Сент-Саймон, чтобы взять интервью у того несчастного, чей дом спалила его свирепая жена. Ему хотелось остаться и увидеть, какое у меня будет лицо, когда вы сюда заявитесь. Но я-то, я-то как рада, что его здесь не оказалось! Он бы вволю посмеялся надо мной. И продолжал бы отпускать шуточки по этому поводу до скончания века!
В который уже раз пристально разглядывая ее с головы до ног, он вдруг поймал себя на том, что представляет ее ладную фигуру облаченной в нарядное темно-синее бальное платье. Ей были бы так к лицу распущенные волосы, мягкими локонами обрамляющие лоб и спускающиеся до самых плеч каштановой волной.
