— Отвернитесь!
Он отвернулся и, скрестив руки, прислонился к стволу дерева. Его сердце бешено колотилось, то ли оттого, что он быстро бежал, то ли от вида ее голого тела.
— Черт возьми, женщина! Зачем же было так вопить, если ты не хочешь, что бы я к тебе приближался?
— Я закричала, потому что увидела змею.
— Змею?
— Она заползла в мои вещи и, наверно, все еще там.
— Гидеон поднял кончиком сапога край одежды, и оттуда выполз безобидный уж. До смерти перепуганный бедняга поспешно скрылся в кустах.
Лицо Гидеона расплылось в улыбке. Не каждый день случай дает ему возможность созерцать обнаженную красавицу, напуганную собственной одеждой. К тому же она заслуживает наказания за то, что взбудоражила его.
— По-моему, она все еще там, — крикнул он.
— Так выгоните ее!
— Я тоже боюсь. Не умею обращаться с этими гадами. Они могут быть ядовитыми, — скрывая улыбку, ответил он.
— Возьмите палку. Делайте же что-нибудь!
— Я не вижу здесь никаких палок. — А потом добавил: — Придется тебе надеть мою рубашку.
— Да уж придется, — с явным отвращением откликнулась она. — Бросайте ее сюда.
— Нет, Эд. Если тебе нужна моя рубашка, вылезай из воды и иди ко мне.
Казалось, от ее ярости забурлила вода.
— Я не собираюсь подходить к вам голой!
Как хочешь. Эта змея, наверно, выползет, только когда стемнеет. — Гидеон чуть обернулся, искоса глянув на Хани.
— Не смотрите на меня, — огрызнулась она.
— Ты разве забыла?
— О чем?
— Что я уже видел тебя голой, ясноглазая. Как ты думаешь, кто снял с тебя мокрую одежду всего пару ночей тому назад?
— Вы не джентльмен, раз напоминаете мне об этом.
— А я никогда и не претендовал на это.
Он прав: ни один джентльмен на месте Гидеона Саммерфилда ни за что не упустил бы оказии насладиться пикантным зрелищем, а этот даже не взглянул на нее толком.
Но ведь он раздел ее там, в гостинице. Ее бросило в жар от одной этой мысли. Интересно, он ее разглядывал? Дотрагивался до нее? Нет, она бы это почувствовала даже во сне.
Может быть, она ему тогда не понравилась, подумала Хани, и поэтому сейчас у него нет желания на нее смотреть? Не то чтобы ей этого хотелось, но… Она все же женщина! И все при ней. А он мужчина. Почему же он не хочет смотреть на нее?
Гедеон стоял, небрежно прислонившись к дереву, — видны были лишь его локти, часть плеча и длинная нога — и не проявлял ни малейшего интереса. Будь ты проклят, Гидеон Саммерфилд! Что во мне не так, если ты предпочитаешь смотреть на закат?
— Ладно. Ваша взяла. Снимайте рубашку. Я иду.
