— Что с ним, док?
— Ну… — Доктор почесал в затылке, посмотрел на Кейт, потом — на Рейса. — Точно сказать не могу. Возможно, сердце. Или просто возраст. Но это серьезно. Очень серьезно. Я ничем не могу помочь. Мне очень жаль, Рейс.
Кейт показалось странным, что их семейный доктор так старательно отводит взгляд, но вероятно, он просто не хотел увидеть их расстроенные лица.
— Сколько у него еще осталось времени? — глотая слезы, спросил Рейс.
— Трудно сказать. Это может случиться в любую минуту. — Доктор пожал плечами.
Кейт проводила доктора, а когда вернулась, застала Рейса понуро стоящим у кровати Айзека.
— Я не могу просто так уйти и оставить его, — охрипшим голосом сказал он. — После стольких лет…
— Ну и не уходи, — поддержала его Кейт. — Оставайся.
— А как же Хани? Как вернуть мою малышку?
— Она уже не малышка, — возразила Кейт. — Как знать, может, так рассудил Господь, что она должна сама найти дорогу домой.
Хани изо всех сил терла голые руки, стараясь согреться. Она провела долгую ночь в переулке, где находился извозчичий двор и откуда просматривался вход в гостиницу. Если у Гидеона Саммерфидда не было крыльев, чтобы улететь, он все еще должен быть в гостинице. Как только он выйдет, она последует за ним — хоть на край земли, если понадобится! — и вернет свои деньги.
Свои. Теперь она думала об этих деньгах именно так: не отцовские, не Гидеона Саммерфидда, не принадлежащие банку или вкладчикам — свои.
— Бедняга Нарцисс, — пробормотала девушка. Она не решилась расседлать коня, хотя ей и удалось выкрасть из конюшни торбу овса. — Счастливчик Нарцисс, — со вздохом добавила она, потому что у нее самой со вчерашнего утра маковой росинки во рту не было.
Всю ночь Хани напряженно глядела то на дверь гостиницы, то на дорогу, ожидая, что появится ее отец — либо на взмыленной лошади, либо вообще пешком. Представив себе эту картину, она чуть не рассмеялась. Что же получается? Она выслеживает Гидеона. Отец выслеживает ее. Ну и компания: банкир, вор и… А кто она, Хани?
Она глянула на окна комнаты Гидеона. Черт бы его побрал! Наверно, всю ночь почивал в тепле!
Мысль о Гидеоне вызвала странный трепет в желудке — словно вспорхнуло множество бабочек. Презрительно фыркнув, она приписала это ощущение голоду. Не могло же такого быть оттого, что она просто вспомнила об этом негодяе!
Между тем уже рассвело и на улице стали появляться люди. По мостовой протарахтел молочный фургон. Сняли ставни с окон банка. В этот самый момент из гостиницы вышел Гидеон Саммерфидд.
