Хьюстон Кирби на мгновение прервал свой великолепный монолог, чтобы перевести дух и еще раз полюбоваться изящно закругленными носками собственных новых башмаков.
– Может быть, это и не самая модная обувь во всем Лондоне, но зато они не квадратные, как у какой-нибудь деревенщины, – удовлетворенно заключил он. После чего, высунувшись в окно, Кирби смачно плюнул в сточную канаву, до краев заполненную грязной водой.
Зябко передернув плечами от холодного ветра, забравшегося под теплый плащ, он наконец ступил из кареты на скользкий камень мостовой. В витрине напротив мягко поблескивали медные тарелки и оловянные кружки, сверкали хрусталь и столовое серебро. К сожалению, все это великолепие осталось незамеченным, поскольку к тому времени, когда Хьюстон Кирби оказался у входа на постоялый двор «Хокс-Белл инн», дождь полил как из ведра. Плотная коричневая ткань плаща промокла насквозь и весила почти вдвое больше, чем когда он набросил его на плечи. Кроме того, плащ был слишком длинным и при каждом шаге мокрыми тяжелыми складками обвивался вокруг ног. Но, несмотря на то что холод от мокрой одежды пробирал до костей и модные башмаки, пропитавшись водой, будто картонные, громко чавкали на скользких камнях булыжной мостовой, Хьюстон Кирби упрямо двигался вперед.
Внезапно он ринулся на другую сторону улочки со всей быстротой, на которую были способны его коротенькие ножки. И как раз вовремя: из темноты прямо на него вылетел запряженный шестеркой экипаж. Промчавшись под аркой, он стрелой пронесся вперед, так что только брызги летели из-под копыт оскалившихся лошадей.
Если бы случайному прохожему довелось в эту минуту оказаться поблизости, у него не осталось бы ни малейших сомнений относительно тех чувств, которые промокший до костей коротышка питал к кучеру промчавшегося экипажа. С тяжелым вздохом он опустил глаза на заляпанные грязью бриджи и безнадежно испорченные драгоценные башмаки. Сокрушенно покачав седой головой, Кирби повернулся и торопливо направился на постоялый двор. Конюхи и их помощники метались там как угорелые, запрягая и распрягая лошадей, закидывали внутрь экипажей багаж, не обращая ни малейшего внимания на его содержимое и надменно игнорируя любые вопросы путешественников о судьбе их чемоданов.
Добравшись до относительно безопасного места, Хьюстон облегченно вздохнул. Он оказался в гостиничном баре, заполненном взволнованными приезжими из Бата и Бристоля. Многие приехали издалека, с севера: из Эдинбурга, Ньюкасла или Йорка. Теперь путешествие на почтовых по Великой северной дороге занимало всего неделю, намного меньше, чем раньше.
