– Он женится на тебе? – Почему-то спросил он.
– Еще чего?! Они тут просто так живут.
– Ты хоть любишь его? – Ему показалось, что в этом случае он мог бы понять ее.
– Глупости. Ты как был дур-р-р-аком, так им и остался.
Вдруг он услышал как медленно, с противным скрежетом, ползет по пазам дверное полотно и сухо щелкает стальной язычок замка.
« Бреда, вроде, не предусмотрено…»
– Входи, – в коридоре послышался ее звонкий голос, говоривший по-немецки, – сейчас тут никого быть не может. Хозяин возит пиццу.
Послышались тяжелые мужские шаги.
– Не туда, в гостинную. Тут диван тверже, а если упадем, то дальше ковра не укатимся…
Ярость высветлила его сознание. Он попытался подняться, но ни руки, ни ноги уже не слушались.
« Как я мог любить эту,.. эту,.. – он так и не смог прошептать в ее адрес ни одного бранного слова, – мама… Прости меня… Мама…»
Сквозь тонкую дверь ванной послышался ее протяжный стон.
И он сорвался в пропасть.
Борис Майнаев,
Саарбрюккен
