Он положил одну руку ей на колени, а другой сжал ее сухие пальцы.
— Боже, в какую кашу превратилась моя жизнь.
Мойна глубоко вздохнула, и он удивился, поняв, как она умеет владеть собой. Она уверенно сказала:
— Я все устрою по справедливости, мастер Люсьен. Смотри-ка, вы носите кольцо Кристофа Севилла?
Ее решительный тон дал Люсьену понять, что со слезами покончено и что Мойна опять та властная старуха, которая позволяла себе откровенно и прямо говорить с хозяевами. В глазах у него невольно защипало.
— Я ношу кольцо моего отца. Оно служит мне напоминанием и не дает расслабиться. Ты ведь знала его, верно? Мне кажется, что он должен был жить где-нибудь неподалеку от Парижа. Каким он был?
— Каким был этот человек? Ну, он носил бриджи, слишком громко и много болтал и чересчур много пил. Мужик есть мужик, все они из одного теста. — Мойна пожала плечами, не желая больше говорить, и Люсьен понял, что больше он ничего не услышит — по крайней мере сейчас. Когда на Мойну находил стих, она могла быть молчаливее могильной плиты. Никто не знал этого лучше Люсьена. Однако он хотел пенять, ему надо было понять все. Кем был Кристоф Севилл? Любил ли он его мать или просто попользовался ею? Как удалось убедить Эдмунда, что Люсьен его ребенок? Как все произошло?
— Расскажи, как умерла моя мама, Мойна, — наконец попросил Люсьен. — Ты рассудила правильно. До сих пор я не смог бы все это выслушать. Но теперь я готов. Я уже знаю, что она заблудилась в бурю, простудилась и умерла через несколько дней. Хозяин «Лисы и Короны» сказал мне, что он самолично возглавлял одну из поисковых партий, не подозревая о том, что я не имею ни малейшего представления о последних днях моей матери.
Глаза Мойны вновь наполнились слезами.
— Это были страшные дни. Во всем виновата я одна, и я никогда себе не прощу. Все эти три года я казню себя, казню так, как вы и представить себе не можете. За это я прямиком отправлюсь мучиться в ад, про который мне всегда напоминала ваша мама. Я испробовала все, но не спасла ее. Она больше не захотела жить, мистер Люсьен, вот и все. Он разбил напрочь ее сердечко. — И она уставилась на Люсьена горящими сухими глазами, в которых была боль: — Они оба разбили ее сердечко.
Люсьен нахмурился:
— Я знаю, Мойна, оба, Эдмунд и Кристоф. Но это все, что я знаю. Даже Хоукинс не мог ничего добавить, хотя и признался, что это ты отправила его в особняк на Портмэн-сквер, дожидаться моего приезда. Пусть Кристоф Севилл и бросил мою мать, но ведь он оставил своему назаконнорожденному отпрыску особняк в Лондоне и немалый куш денег. Наверное, на моем месте другой и не подумал прикоснуться к этим деньгам, но у нас, бастардов, обычно не бывает большого выбора, Мойна, и приходится довольствоваться тем, что есть.
