Она сделала нерешительный шажок в его сторону. Ее голосок дрожал, но она и не пыталась говорить спокойно:
— Я заболею и умру, если ты опять бросишь меня, дорогой. Правда, я так и сделаю. Она дрожала, ожидая его ответа, а он ловко поднялся с кушетки, чтобы проводить ее к двери. На пороге он остановился и с улыбкой сказал:
— Бедная малютка Мелани. Такая трогательно беспомощная, такая ранимая — и бесконечно преданная. Я отлично помню ее, только мне кажется, что я смутно вспоминаю и другую Мелани — хладнокровную, алчную бабу, которая могла бы заставить устыдиться любую проститутку. И эти смутные воспоминания продолжают смущать и настораживать меня. Но я должен отнести их на счет моей болезни и забыть про это. А чтобы не оставить без ответа твой вопрос, так как с меня уже довольно твоих уговоров — то да, дорогая, я на некоторое время остаюсь в Тремэйн-Корте. Пришло время поискать ответы на весьма важные личные вопросы и я пришел к заключению, что ответы скрываются где-то в этом доме.
— Да! И я могу дать тебе все ответы, Люсьен. — Она порывисто обернулась к нему, не сводя с него глаз, схватила его руку, поцеловала в ладонь, а потом прижала эту ладонь к своей практически голой груди. — И отныне помни только одно. Мое сердце разрывается от любви к тебе. Почувствуй это, вот здесь оно бьется для тебя, оно живет для тебя. Мы оказались жертвами, ты, и я, и дорогая Памела — все мы жертвы больного, больного человека. И ты услышишь всю правду, раз ты вернулся туда, где ты жил, раз ты вернулся в Тремэйн-Корт, домой, к твоей дорогой Мелани.
Люсьен высвободил руку, хотя Мелани была уверена, что сделал он это неохотно. Ее соски, твердые, как галька, приподнялись под легкой тканью платья, умоляя о ласке.
Она подавила злорадный смех, заметив что он следит за тем, как трепещет ее грудь.
— Вся правда принадлежит тебе, дорогая? Значит, мое путешествие не окажется бесполезным. — Слова едва достигали ее сознания сквозь чувственный туман. Его взгляд вернулся на ее лицо, а потом его глаза прикрылись, так что она не смогла увидеть их выражения. Она была заворожена бессмысленными, пустыми словами. — Какая чудесная награда. Но уверен, что мне необходимо начать доискиваться правды о тебе у Эдмунда, коль скоро, как я могу заключить, он и есть тот кровавый людоед, о коем ты упоминала. Пожалуйста, позаботься проследить за тем, чтобы прохладительные напитки доставили для меня туда, где сейчас находится этот больной человек.
