— Да ну? Она была второй в списке бестселлеров «Нью-Йорк Таймс» и продержалась там очень долго. А в мягкой обложке…
— Мэгги, милая, успокойся. — Сен-Жюст похлопал ее по руке. — Думай, с кем говоришь. Не забывай про «Амазон.ком». Ты знаешь себе цену и больше не обращаешь внимания на критику.
— Спасибо тебе, доктор Боб. — Мэгги достала сигарету. — Давай, убеди меня в этом.
— Вы закончили?
— Простите нас, Дж. П., — Сен-Жюст слегка поклонился. — Служители муз так ранимы. Так на чем мы остановились?
— На том, что я запретила вам торжественно водить Берни по улицам на потеху публике. Один раз, сегодня вечером, еще ничего. Но не стоит превращать это в привычку. Однако идея дать эксклюзивное интервью мисс Спивак мне уже нравится. Копы озвереют, когда Берни расскажет все ей, а не им — помните дело Джонбенет Рэмси?[11] Ее родители разговаривали с кем угодно, только не с копами. Общественное мнение будет на нашей стороне. — Она посмотрела на Берни, которую почти не было видно из-под двух больших диванных подушек. — Как по-вашему, ей лучше с выпивкой или без? Мэгги взглянула на Сен-Жюста:
— Не запастись ли мне виски?
— Отличная идея, — Сен-Жюст покачал моноклем. — Я позвоню мисс Спивак и организую встречу прямо здесь, у Мэгги. В понедельник утром не слишком рано?
— Сойдет, — вздохнула Дж. П.
— Прошу прощения, но сейчас, когда все устаканилось, — вмешался Стерлинг, — боюсь, у меня плохие новости. Пудинг, он… он не совсем удался. Мне так жаль. Может, мне сгонять вниз к Марио за мясом и салатами?
— Не надо, Стерлинг. Вечером мы все ужинаем у Беллини. Не так ли, Дж. П.?
— Хорошо. Я, наверное, рехнулась, но так тому и быть. Мысли о том, насколько все плохо, приводят меня в отчаяние. Как там было? «Чего не избежать, тем следует воспользоваться»? Кусок дерьма. Работать надо, работать.
— Я подарю вам эту книгу, Дж. П. С автографом, разумеется, — пообещал Сен-Жюст, и Мэгги захотелось его обнять.
Сен-Жюст проснулся рано утром. Какое счастье спать в отдельной комнате и не делить постель с храпящим Стерлингом! Он быстро принял душ в отдельной ванной, где еще витал слабый душок сирени, любимых духов миссис Голдблюм.
Он надел черные слаксы и мягкий вязаный черный пуловер. Натянул любимые ботфорты, которые не забыл захватить с собой из Лондона. Расчесал черные как смоль волосы щеткой с серебряной ручкой.
Сен-Жюст нацарапал записку и прикрепил ее к любимому устройству Стерлинга — печке-гриль, взял шпагу-трость, прикрыл поразительно синие глаза темными очками от «Рэйбан» и покинул квартиру.
