Я могу позволить себе оставить ее одну на час другой. Мне так хотелось бы прогуляться под руку с каким-нибудь мужчиной.
— С каким-нибудь мужчиной? — выдохнул я. Последовал взрыв эмоций.
— О, мой Бог! Да это же вопрос ревнивца! Вот видите, может быть, сейчас мне именно этого больше всего и не хватает: ревности.
Она хотела добавить «какого-нибудь мужчины», но вовремя остановилась и рассмеялась.
— Вы идете?
Она взяла мой стакан, который я поставил на камин, и переставила на нижнюю полку бара. Я подумал, что, наверное, эта женщина педантична.
Она выключила свет сначала в салоне, затем и в вестибюле.
Вновь была темная площадка лестницы.
— Уже два дня, как перегорела лампочка, — сказала она.
Она взяла меня за руку и открыла дверь грузового лифта. Пока мы спускались вниз, она не выпускала мою руку. Мне очень нравилось это странное ощущение поглощения в опускающемся лифте.
Улицы затихли. Небо было светлым, и благодаря морозу ночь сияла, словно полированный металл. В магазинах потушили свет.
Иногда празднующие группами выходили на перекресток, надрывно хохоча. Я и она — мы шли под руку короткими нервными шагами по пустынным улицам, которые сейчас казались огромными. Светящийся циферблат часов на одном из перекрестков показывал без двадцати двенадцать. Мы прошли мимо пьяного нищего, который попросил у меня денег.
— Скажите, а вы верите в то, что рождественская ночь отличается от всех остальных? — спросила она.
— Конечно, потому что люди однажды решили, что так должно быть.
— Вы не верите в это?
— Это зависит от того дня, в котором я живу. Я полная противоположность другим: когда я счастлив — я верю.
— А сейчас вы верите?
— Да.
Она сжала мою руку. Я чувствовал, как ее женское тепло передается мне. С тех пор, как мы шли вот так, соприкасаясь бедрами, мне страстно хотелось овладеть этой женщиной. Иногда я чувствовал, как она вздрагивает.
— Вам холодно?
— Немного.
— Если хотите, давайте зайдем в бар?
— Мне не хочется видеть людей…
Вдруг меня поразило все происходящее. Мысленно я вознесся и представил свой квартал макетом. У этой женщины была своя квартира со спящей внутри девочкой, у меня — своя, мрачная и унылая… И эти холодные улицы, по которым мы шли как сомнамбулы.
Внезапно она остановилась.
— Мне бы хотелось, чтобы вы отвели меня к себе! Я даже не успел удивиться.
— Я не смею.
— Почему?
— Это мрачное место, и к тому же там давно никто не живет.
— Какая разница. Я хотела бы понять.
— Понять?
— Вам это неприятно?
