Хозяйка вернулась четверть часа спустя. Меня удивило, что она по-прежнему в каракулевом манто. Она поймала мой взгляд, и, кажется, поняла его.
— Бедная крошка, ей так хотелось спать, — объяснила она, раздеваясь.
Затем она подошла к бару на колесиках.
— Ну, посмотрим, что бы мне выпить? Каунтро или шерри?
Из-за музыки ей приходилось повышать голос. Я смотрел на нее с восхищением, мне нравились ее грация и непринужденность. Ее движения, простые и выразительные, не были нисколько наигранными. Наблюдать, как она передвигается по комнате, наливает себе в стакан шерри, поднимает его как бы с молчаливым тостом, смачивает губы рубиновой жидкостью, мне было интереснее, чем смотреть самый лучший спектакль.
У меня горели плечи от того, что я долго нес ребенка, я опустил руки, чтобы немного расслабиться. Она подошла к проигрывателю и уменьшила звук.
— Вы живете в этом квартале?
— Да, мадам. Но шесть лет назад я уехал отсюда и только сегодня после обеда вернулся.
— Это очень трогательно, особенно в рождественский вечер.
У нее был спокойный голос, слегка глухой. Голос, который прекрасно подходил к ее размеренным жестам.
— Вы специально вернулись на Рождество?
— Нет, так получилось.
— Вы были далеко?
— Далеко… да.
Диск кончился. Она выключила проигрыватель, и воцарилась тишина. Чувствуя, что я недоговариваю, она опасалась меня спрашивать. И все же мне хотелось, чтобы она задавала вопросы. Я был согласен говорить при условии что кто-то возьмет на себя инициативу, меня нужно подтолкнуть.
— Может быть, вас ждут?
— Нет, мадам. Я одинок, так же, как и вы. Вы ведь это почувствовали?
Она отвела взгляд.
— Это правда.
Затем после небольшого раздумья:
— Я хотела бы…
— Что вы хотели?
— Я бы хотела развеять ту двусмысленность… которая могла появиться… из-за моего поведения…
Ей было тяжело объясняться и, казалось, ужасно неловко.
— Какая двусмысленность?
— Если какой-нибудь господин садится в кинотеатре рядом с женщиной и берет руку дамы, то он может вообразить, что ему досталась легкая добыча.
Я покачал головой.
— Мне было нелегко взять вашу руку, как и вам позволить это.
Она сделала небольшой деликатный глоток шерри.
— Я думаю, вы не поверите мне, но подобное происходит со мной впервые.
— Почему бы мне не поверить вам, особенно в эту рождественскую ночь?
Она улыбнулась мне удивительно нежной улыбкой.
— Спасибо. Мне было приятно, что вы взяли меня за руку… Мне было так тоскливо:
— И мне тоже. Еще как!
— Хотите, расскажите мне.
