- Так, - говорит он, - вот письмо.
Я беру его в руки и не могу сдержать смех. Как дурак, я забыл, что оно, естественно, написано по-английски. Нет смысла вам повторять, что я абсолютно ни бум-бум в том, что там накалякано.
- Можно его взять? - спрашиваю я.
- Сожалею, - отвечает он, - но я не могу отдать вам этот документ, поскольку здесь говорится об увольнении моего сотрудника...
- Хорошо, хорошо. Храните эту драгоценность. Может быть, английская полиция попросит его у вас через некоторое время...
Я отдаю ему бумажку.
- Мне хотелось бы узнать адрес Марты Обюртен.
- У меня его нет...
- Как так? Она не сообщает его в письме?
- Нет, может быть, она забыла...
- Ну тогда дайте мне ее прежний адрес.
- Фиделити-роуд, четырнадцать. Я пишу адрес в наш фирменный полицейский блокнот с черной кожаной обложкой.
- Очень хорошо. Извините, что побеспокоил вас, мистер Стендли.
Вы заметили, как я стал выражаться? Когда я вернусь в Париж, мои кореша меня просто не поймут.
Кстати, по поводу возвращения в Париж! Необходимо предупредить шефа, а то, чего доброго, он подумает, что я прописался у ростбифов, мне понравилось носить сутану и я принял духовный сан.
Поклон мистеру Пилюле, и я на свежем воздухе. В трех шагах находится здание, где поверху написано: "Почта". Я вхожу и с большим трудом при помощи словаря прошу связать меня с Парижем.
Мне приходится ждать около четверти часа. Но вот на другом конце провода я слышу вибрацию голоса моего шефа. Не то чтобы я всегда находил его мелодичным, но здесь, в этой дыре, он кажется приятной музыкой.
- Алло, патрон?
- А! Это вы, Сан-Антонио? Ну как дела?
- Ну все, нашему приятелю повязали галстук.
- Печально.
- В таких мероприятиях нет ничего веселого, но все прошло пристойно.
Я вкратце описываю ему экзекуцию. Я говорю о последних словах, которые произнес сын Ролле о своей невиновности. Я рассказываю о Марте, лаборантке аптеки, о ее трапезе с Ролле и о типе, бросившем ей послание.
- И в довершение ко всему она исчезла. Вам не кажется это странным?
Минута молчания. Если шеф заткнулся, это значит, что в его котелке кипит работа.
- Кажется, - соглашается он.
- Вы не думаете, шеф, что я мог бы немножко заняться этим? Я понимаю, что Эммануэль теперь лишь кусок холодного мяса, но тем не менее мне было бы очень приятно раскрыть всю правду.
- Вы считаете, там есть что раскрывать? - спрашивает он. И я чеканю ему сухо:
- Я верю в это так же, как вы, патрон! Он никак не комментирует. Он просто принимает к сведению, и все.
