ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
УАЙТХОЛЛ. АВГУСТ 1588 ГОДА
Каким бы великим ни считал себя человек,
А есть две вещи, перед которыми и он бессилен,
И первая из них — любовь…
Из комнаты доносились звуки клавесина, и высокий, звонкий голос исполнял простую, жалобную песню. Сэр Уолтер Ралей взялся за ручку двери и остановился послушать пение.
Когда с тобой в разлуке мы,
На мир ложится тень.
Ни звезд, ни солнца, ни луны -
Нет ничего в тот день.
Цветок и тот не расцветет,
И птица не споет,
Но только милый мой придет -
И солнышко взойдет.
Приди, любимый, пробуди
Мою любовь к тебе,
За что в награду получи
И преданность и честь.
Последние четыре аккорда песни прозвучали и растаяли в воздухе.
Ралей открыл дверь и вошел в зал, когда королева говорила певице:
— Мелодия ничего, приятная. Но вам придется выучить другую песню. Тут мужчина должен был бы приставать к девице, а у вас получается наоборот.
Многие из фрейлин Елизаветы смолкли и были испуганы чуть не до слез этим сокрушительным разносом, но девушка, которая пела, хотя и покрылась краской чуть ли не до самых ушей, ответила королеве:
— В следующий раз, ваше величество, я спою ее иначе.
— У вас будут трудности с рифмой «пробуди» и «получи», — довольно резко заметила королева.
— Да нет, — возразила девушка, — вот послушайте.
И, подняв подбородок, она пропела ту же мелодию, но без музыкального сопровождения:
Придет любимый и вернет
Любовь и лето деве,
За что в награду обретет
Привязанность и нежность.
— А дальше если что и нужно изменить, то разве что отдельные слова.
Кое-кто из окружения королевы улыбался, но дамы были шокированы безрассудством девушки. Королеве, которая любила одухотворенных и уверенных в своих способностях людей, понравилось, как быстро девушка сумела переделать четверостишие, и она сказала:
— Хорошо, так и пойте ее, — и повернулась с разговором к кому-то другому.
Это был один из тех полуофициальных вечеров, которые тешили Елизавете душу. С высокого расписанного потолка свисали три огромные люстры с двадцатью свечами каждая и освещали ее кремовое платье и крупные бриллианты, сверкавшие на пальцах, в ушах и на шее. У стены стоял стол, уставленный фруктами, сладостями и вином, и проворные маленькие пажи с тяжелыми, большими подносами в руках быстро сновали среди гостей.
