Самолет завибрировал и накренился вправо.
– Выкинь его из кресла! – гаркнул Василий Михайлович Андрею.
* * *
«Каким образом я мог повредить самолет? Почему мы теряем высоту? Или уже приняли решение об экстренной посадке?» Груз был у него. И никто не понял, что именно ОН бросил дымовую шашку! Пока все шло по плану. И по его же плану ничего не должно случиться с самолетом. Дымовая шашка – штука относительно безопасная. Дышать тяжело, но от такого дыма никто не отравится. Если пилоты поведут себя грамотно и включат вентиляцию – дым рассеется через десять минут. Надо сидеть в туалете и ждать.
* * *
– Говорит 2315. У нас – «двадцать два». Повторяю: у нас «двадцать два», – связался с землей Андрей. – Возможен «компас». Повторяю: возможен «компас».
«Двадцать два» означало – «взрыв на борту, пожар». «Компас» по коду, действующему в нынешнем месяце, значило: «Возможен террористический акт, захват самолета».
Андрей выдернул наконец из своего кресла оцепеневшего и намертво вцепившегося в штурвал Лешку.
* * *
Аркадий отлично различал запахи. Он мог отличить «Ротманс» от «Мальборо» – хотя сам не курил – и «Гуччи» от «Босса», – хотя никогда не пользовался туалетной водой.
Аркадий быстро определил: это не пожар. Какой-то идиот бросил дымовую шашку. Надо быстрей сообщить об этом пилотам. До их кабины оставались считанные метры.
И тут самолет резко накренился вниз.
* * *
Самолет падает, понимала Таня. Это неуправляемое падение. Секунд через пятнадцать, может быть через двадцать, они врежутся в землю. «Боже, за что ты меня караешь!»
Никакие парашюты их не спасут. Ничто их не спасет. Они их не успеют надеть. А если наденут? Двери закрыты. Самолет загерметизирован.
Ощущение было таким, будто они падают с американской горки. Или находятся внутри оборвавшегося лифта. Удар будет страшным, понимала Таня. «Господи наш, Иисусе Христе, Сын Божий, помилуй мя, грешную!» Она читала единственную молитву, что знала. И снова, сначала: «Помилуй мя, грешную!»
Пассажиры не кричали, не плакали. Все, даже дети, оцепенели перед неминуемо надвигающейся на них землей.
Дима вцепился в подлокотники кресла. Лицо его было искажено.
До удара о землю оставались секунды.
* * *
Дима приготовился к неминуемому. Какая глупость – гибнуть таким молодым. Хорошо бы не было больно. А вдруг ему повезет? Вдруг его выбросит на лапы елей? Или в воду. Или в стог сена. Он читал: бывали такие случаи. Он нагнулся в кресле, закрыл голову руками и постарался сгруппироваться. Может быть, повезет.
