Хотя до дома Фрейзеров было рукой подать, снаружи ее ждал экипаж. Привычная к неприхотливому быту на ранчо, Китти предпочла пешую прогулку. Несмотря на развлечения, которые мог предложить большой город, жизнь в одном из таких домов с дворецким и горничными, готовыми выполнить твое малейшее желание, не привлекала ее. Прелесть новизны быстро пройдет, а праздное существование приестся.
Расположенный в некотором отдалении от улицы белый особняк Фрейзеров, украшенный колоннами и портиком, казался таким же величественным, как и могучие дубы, высившиеся вдоль подъездной аллеи.
Дверь отворил дворецкий, одетый в ливрею, высокий и худощавый, с лысеющей головой и бесстрастным выражением лица.
— Доброе утро, миссис Драммонд. Мистер Фрейзер ждет вас в своем кабинете.
Он взял у нее чемодан, а затем проводил в большой, уютно обставленный кабинет. При виде девушки Джонатан вскочил на ноги, его живое лицо озарилось широкой улыбкой:
— Доброе утро, Кэтлин. Великолепное утро, не правда ли? Надеюсь, ваше появление означает, что вы не передумали.
— Нет, Джонатан, — заверила его Китти. — При условии, что наше соглашение является временным. Он восторженно хохотнул:
— Согласен, но я не стану возражать, если вы пожелаете остаться.
— Это маловероятно. Я твердо решила отправиться в Нью-Йорк. Говорят, это замечательный город.
— Хотелось бы надеяться, что мы сможем переубедить вас, — сказал Джонатан. Он дернул за шнур и повернулся к появившемуся на пороге дворецкому: — Чарлз, ты не мог бы пригласить сюда близнецов?
— Пригласить, конечно, можно, сэр, — ответствовал тот и удалился.
Китти нашла его ответ весьма необычным, но, поскольку Джонатан ничуть не удивился, она не придала этому значения.
— Сколько лет вашим внучкам?
— Восемь. Чудесные девочки, Кэтлин. Просто чудесные.
— Не сомневаюсь, — сказала Китти, подозревая, что мнение любящего деда более чем пристрастно.
— Бедняжки лишились матери в четыре года.
— Какая трагедия! — Охваченная сочувствием к маленьким сироткам, она спросила: — Как это произошло: в результате несчастного случая или болезни?
— Я бы сказал, приступа безумия. Мать бросила их. Сбежала в Европу с отпрыском какого-то итальянского графа. За четыре года она ни разу не удосужилась связаться с нами и поинтересоваться судьбой своих дочерей.
Китти была потрясена. Страстно мечтавшая о ребенке, она не могла поверить, что женщина, которой посчастливилось иметь детей, могла отказаться от собственной плоти и крови.
