Открывая входную дверь и вступая вместе с ним в просторный — высотой в два этажа — старинный холл, она сказала:
— Как ты отнесешься к тому, что сейчас тебя осыпят поцелуями?
— Кто? Ты? ~ — довольно расплылся Люк.
— Нет, не я.
— Неужели твой папочка? — Такая возможность как будто сильно встревожила Люка. — Столь теплого приема я, признаться, не ожидаю.
— Нет, не отец. Киллер.
Не успела Хиллари произнести это слово, как огромный доберман-пинчер набросился на Люка.
На мгновение Люку показалось, что сама смерть возникла у него перед глазами.
И тут же ему пришлось закрыть глаза. Все его лицо молниеносно обслюнявил мокрый собачий язык.
— Сидеть! Ах ты, дитя неразумное, — ласково попеняла Хиллари громадной псине. — У Киллера нежная душа, не смотри, что на вид он такой свирепый, — объясняла она ошеломленному Люку. — Я приобрела его два года назад. Прежние хозяева решили от бедняги избавиться, потому что свирепого сторожа из него не получилось, а им не хотелось тратиться на обучение.
— Он и сейчас не обучен, — заметил Люк.
— Верно. Но мы любим его таким, какой он есть. Правда, Киллер?
Люк готов был поклясться, что собака улыбнулась в ответ.
— Но такую кличку дали ему не мы, — сказала Хиллари.
— Да уж! Не знаю, у кого язык повернется обзывать невинное шестидесятифунтовое «дитя» Киллером!
— У меня, например! — раздался резкий голос. На пороге кабинета стоял отец Хиллари. — Что, черт возьми, вы здесь делаете, Маккалистер?
И не успел Люк опомниться, как с его губ сами собой сорвались слова:
— Мы с Хиллари обвенчались.
— По-моему, мы хотели сообщить отцу эту новость постепенно, — тихо упрекнула Люка Хиллари. — Я не ожидал, что на меня бросится доберман, — оправдывался Люк. — Я сбился. Все из головы вылетело.
— Считай, мы легко отделаемся, если папочка не вышвырнет тебя вон.
Люк благоразумно решил, что сейчас не время напоминать своей разгневанной половине, что он фунтов этак на тридцать превышает ее отца в весе, не говоря уже о том, что лет этак на тридцать моложе.
— Что все это значит? — В голосе Чарлза Гранта звучал металл.
— Видишь ли, папочка, только… ты не расстраивайся… — пыталась Хиллари успокоить отца. — все тебе сейчас объясню.
— Нет, я объясню, — заявил Люк.
— Ты уже объяснил. Только напортил! — отрезала Хиллари.
— Сию же минуту извольте объясниться! Тот или другой! — угрожающе рявкнул папочка.
Заткнув Хиллари рот взглядом, сулившим ужасающие последствия, если она станет ему поперек, Люк принялся втолковывать мистеру Гранту:
