Назар слонялся по изолятору с глуповатой улыбкой, с которой ничего не мог поделать, ожидая скорого прихода матери и замирая всякий раз, когда с лестничной площадки долетал звук шагов. Валерия немного запаздывала, но его это не тревожило. Теперь подобные мелочи значения не имели.
Все разрешилось неожиданно просто и куда как лучше, чем он надеялся. Можно сказать, утренняя выходка с термометром гладко сошла ему с рук – впрочем, Назар не очень-то переживал – белобрысая получила по заслугам и, похоже, он был не единственный, кто так считал. А вскоре после обеда, когда были готовы результаты анализа, выяснилось – у него корь. По лицу врачихи, сообщившей эту новость, Назар сразу понял, что корь это далеко не так ужасно, как дифтерия. Затем она добавила, что уже позвонила Валерии, и та скоро приедет, потому что инфекционное детское отделение сейчас переполнено.
Короче, он возвращался домой.
Пока Назару делали укол, чтобы сбить температуру, Валерия собрала его вещи в большой полиэтиленовый пакет с яркой рекламой очередного чудо-отбеливателя и вышла поговорить с врачихой из детского отделения.
– Правда, возможны осложнения. Сейчас шумы в сердце не прослушиваются, но… Вы меня понимаете? – доносился из коридора голос докторши. Валерия все время поддакивала, и Назар мог легко представить, как мать кивает с ликом исто верующей, что выслушивает наставления Христа, вдруг заговорившего с обложки религиозной брошюры.
Медсестра, делавшая ему укол, ушла. Назар подошел к окну, но не успел опереться о подоконник, как его из коридора окликнула Валерия.
– Иду, ма! – Назар последний раз скользнул взглядом по игровой веранде: ее вид на этот раз не вызвал у него абсолютно никаких эмоций – он возвращался домой. К родителям. В свою собственную комнату.
И к Тому, Кто Стучит По Трубам…
Он повернулся, чтобы выйти из изолятора, навсегда покинув это «дурное место», через которое до него прошли сотни и сотни других детей, но в проходе между «кабинками» остановился, словно наткнувшись на некую невидимую преграду.
Его внезапно потянуло еще раз увидеть шестистрочие на тумбочном ящике, которое он обнаружил прошлой ночью. Потянуло так, что он даже не взялся сопротивляться этому странному порыву.
И вообще, существовало ли оно в действительности?
Ноги Назара, будто повинуясь кому-то другому, остановились перед нужной тумбочкой. Он выдвинул ящик и, еще до того, как стал читать, понял – что-то не так. Общий рисунок стихотворения неуловимо изменился. У Назара екнуло сердце, когда стала ясна причина этой внезапной метаморфозы.
