Белобрысая косо глянула в сторону двери изолятора, якобы опасаясь, что сейчас может войти кто-то ужасный, о ком она еще не успела рассказать, и наклонилась к Назару совсем близко, почти касаясь своей челкой его волос.
– Очень нехорошо, что тебе придется остаться здесь на ночь одному. Я случайно слышала от тех, кто работает в больнице давно… Понимаешь, этот изолятор находится на ничейной территории, сюда вход с лестницы, ты сам видел. А морг расположен одним этажом ниже. Так вот, иногда здесь случаются страшные вещи.
Она придвинулась к нему вплотную. Прикосновение ее бедра вызвало у Назара отвращение.
– Однажды все мертвецы выбрались из того морга и стали подниматься по лестнице сюда, потому что здесь ничейная территория. Их кишки вывалились из разрезанных животов, размотались и тянулись за каждым на пять-шесть метров. Вся лестница, все ступени были покрыты зеленой вонючей слизью. А потом мертвецы начали ломиться в эти вот двери, чтобы добраться до одного мальчика, который…
– У вас неприятно пахнет изо рта! – выкрикнул Назар, отстраняясь от белобрысой. – Мне противно!
– Что ты с… – подскочила та, меняясь в лице.
– И еще… я все расскажу врачу! – добавил Назар, и у него перехватило дыхание, казалось, сердце вот-вот застрянет прямо в горле.
Медсестра изумленно прижала обе руки к груди и вдруг рассмеялась, укоризненно качая головой:
– Господи, я же просто шучу! Разве не понятно?
Случись это пятью минутами раньше, Назару бы даже на ум не пришло, что сейчас она может смеяться не искренне.
– Такой большой, неужели поверил? Тебе не стыдно?
И… ему действительно стало стыдно. Хотя дело было не в том, что он поверил или испугался ее россказней. У него вдруг возникло ощущение, что он поступил как-то плохо.
У Шутливого Оборотня всегда наготове пара испытанных трюков.
– Ладно, давай посмотрим, – белобрысая нависла над ним, протягивая руку за термометром. Назар, не поднимая глаз, отдал ей стеклянную трубку.
– Ну-у?.. – она долго рассматривала шкалу, – Тридцать семь и… три. Мальчик, ты болен. – Белобрысая так и не удосужилась спросить, как его зовут, хотя, возможно, и так знала из выписки, но все равно ни разу не назвала его по имени. – Ты очень, очень болен. Так и запишем.
Он совсем не ощущал, что после жаропонижающего укола температура снова начала подниматься. Впрочем, наверное, заразному ребенку вовсе и не обязательно знать, какая у него на самом деле температура.
После этого никто из них не проронил ни слова. Белобрысая вышла из палаты, заперев дверь на замок – ключ проворачивался чрезвычайно медленно, будто она испытывала удовольствие от этого действия.
