— О нет, я сама справлюсь, — заверила его Бриджет, — мне не привыкать.
Она вдруг заволновалась и поспешила наверх, в свою комнату.
«Моя комната?» — с удивлением подумала она, снимая подвенечный наряд. Намерен ли Эйвен прийти сюда вечером? Или рассчитывает, что жена придет к нему? Будут ли они проводить ночь в одной комнате или каждый в своей спальне, как это сейчас принято? «Позже, позже все узнаешь, — успокаивала Бриджет себя, направляясь в ванную. — Да и Эйвен знает, что делать. Хоть какой-то прок от распутников! Для них это пройденный этап, не то что для новичков».
Бриджет нашла флакон с душистым благовонием и добавила в воду. Запахло свежей хвоей и цветами. Шипучие пузырьки приятно щекотали тело. Она подобрала волосы и, закрепив их шпильками на макушке, сползла пониже. «До чего же хорошо! — думала Бриджет, нежась в ванне. — В этом доме можно умереть от блаженства».
Спустя какое-то время она вспомнила о том, что весь день занимало ее ум. Приподнялась и начала мыться чуть живее. Однако движения губки в ее руке постепенно замедлялись, равно как и течение мыслей. Кто взялся бы сказать наперед, что мужчине взбредет в голову? Сумасшедшая кузина Мэри, корифей в этом деле, рассказывала самые невообразимые вещи о .предпочтениях мужчин. Впрочем… такие ли уж невообразимые? Вода расслабляла: чувственность начинала возобладать над разумом. Части тела, о которых с хихиканьем говорила кузина Мэри, были скрыты под пеной, но, даже глядя на то, что было доступно взору, Бриджет убеждалась в том, что слова кузины не лишены смысла. Ее грудь действительно была привлекательна. Разве нет? Прекрасной формы, с розовыми сосками, которые, как два поплавка, покачивались на воде, прямо перед глазами. Неудивительно, что мужчина мог захотеть…
«Девочка, тебе не мешает промыть мозги!» — отругала себя Бриджет, потому что за этими мыслями не замечала, как остывала вода, распалялось тело и уходило время. Она сосредоточилась только на мытье, затем перешагнула через высокий борт и потянулась за большим банным полотенцем, как вдруг…
Оказалась бережно обернутой тем самым полотенцем.
Хорошо, что Эйвен удержал ее за протянутую руку, иначе Бриджет упала бы. На нем был купальный халат, и волосы его еще не просохли.
— Я тоже освежился, — сказал он, плотнее укутывая ее полотенцем; голос его звучал спокойно и мягко, но взгляд был напряженным. — И подумал, что вам может понадобиться моя помощь. О, вы так обескуражены, что лишились дара речи! Я не в обиде. Лучше уж молчание, чем фальшивые слова. Нет ничего хуже лжи. Я специально пришел. Не хочу, чтобы мы оба чувствовали себя неуютно весь ужин, вели нескладную беседу, а под конец все равно оказались бы в неловкой ситуации. Пришлось бы прибегать к обходным маневрам, чтобы заманить вас наверх, раздеть… Поэтому я решил поторопиться. — С этими словами Эйвен сдернул полотенце. — Ах, как же вы восхитительны!
