Это наследство, какая бы скромная часть его не досталась Пильской, было весьма кстати. Закончив московскую консерваторию, она не сумела хорошо устроиться в оперную труппу. По этой причине была вынуждена петь во второразрядном ресторане. Здесь, впрочем, ей порой перепадал приличный куш от подгулявших купцов. Хотя часть этих денег приходилось отдавать владельцу «Санкт-Петербурга», кое-что все же оставалось. И это кое-что она бережно откладывала для учебы в Италии, после которой Пильская надеялась стать выдающейся вокалисткой.
В Малевском она сразу разглядела натуру порочную и увлекающуюся. Но он был интеллигентен, умел, кажется, красиво ухаживать, недурен собой. Но главное, он был богат и щедр. Он сумел оценить ее певческие способности. И теперь задачей Пильской было сделать так, чтобы Малевский раскошелился и дал деньги на Италию.
Прямо с поезда она отправилась к нотариусу, а затем на завод к Малевскому. Едва они остались вдвоем в кабинете, как он осыпал певицу поцелуями.
— Я не верю своему счастью! — страстно шептал Малевский. — Бросаю все дела и — в ювелирный. Хочу подарить тебе, моя козочка, золотое кольцо с бриллиантами. Пусть это будет памятью о нашей встрече. Затем поедем в ресторан, пообедаем. — Он задумчиво потер лоб и вопросительно посмотрел на певицу: — Но, может, не будем терять попусту сладостных минут? Поедем ко мне в гости?
Пильская согласно кивнула:
— Сделайте, как находите нужным. Малевский обрадовался:
— И пообедаем, и поужинаем, и…позавтракаем. Дав указания по службе, Малевский с певицей через пятнадцать минут катил в коляске на Никольский проспект, что на Выборгской стороне, к себе домой.
В пылу страсти Малевский совершенно забыл про маленький пустяк. Минувшую ночь Анюта по обычаю провела у него в постели, Утром, отправляя ее на квартиру, которую он снимал в доме Шестаковой, это угол Петербургского проспекта и Новоизмайловского в Нарвской части, Малевский обещал:
— Вечером пришлю за тобой коляску!
Весь день она томилась и жила лишь одним — встречей с любимым. К семи вечера Анюта сидела одетая возле окна и ждала коляску. Улица была пустынной. Весь день шел дождь, и люди спешили стрятаться в дома.
Большие часы пробили восемь, девять, а затем и десять раз.
«Господи, не случилось ли чего с ним?» — взволнованно думала Анюта. — «Не простудился ли, не заболел? Ведь говорила ему утром, чтобы калоши надел, а он в легких ботиночках направился. Надо самой ехать на Никольский проспект, да денег на извозчика нет. Впрочем, пойду пешком. Промокну? Не беда! Вдруг я Сенечке нужна?»
