– Какого черта? – спросил О'Малли – Я не слышал эту песенку уже лет десять.
– Это все мисс Росс, – ответил Крейн – Я все думаю, как она обходилась без обуви.
– Может быть, она из какой-нибудь секты?
Они пересекли Кларк-стрит и довольно долго ехали по набережной. Потом освещение стало ярче, появились ресторанчики, однодолларовые отели. Такси остановилось у заведения с омарами и морскими черепахами на вывеске. "Кларк Эри, – гласила она. – Полета очаровательных хозяек".
Они поднялись на третий этаж. Афиша над кассой обещала костюмированный бал.
В углу у буфетной стойки два филиппинца потягивали оранж и беседовали с небритым парнем с повязкой на ухе.
– Сколько? – голос был лишен всякой интонации. Крейн повернулся к О'Малли.
– Кассирша хочет знать, сколько, – сказал он. – Что ты думаешь по этому поводу?
– Скажи ей, что нас двое, – ответил ирландец. – Я не хочу ее. Слишком жирная.
Человек с забинтованным ухом подошел к ним:
– Убирайтесь отсюда, да поживее, – сказал он.
– Ты думаешь, что круто сварен, да? – осведомился О'Малли.
Крейн достал из бумажника десять долларов и протянул кассирше:
– Прошу прощения. На все.
Та дала им длинную ленту билетов. Крейн оторвал половину для О'Малли и отодвинул бархатную занавеску.
В красноватом полумраке воняло потом, дешевыми духами и джином.
– Вот это да! – услышал он за спиной восхищенный голос О'Малли. – Ты только посмотри, во что одеты дамы! Нет, ты только посмотри!.. Или я вижу их насквозь или мы излучаем рентгеновские лучи.
Девушки были облачены в бюстгальтер, шелковые штанишки, чулки и туфли на высоких каблуках.
О'Малли поманил пальцем высокую блондинку, танцевавшую с рыженькой, облапал ее и втиснулся в раскачивающуюся толпу.
Рыжая подошла к Крейну:
– Потанцуем?
Он согласился, но уже скоро взмолился:
– Эй, так нельзя!
– Я тебе не нравлюсь?
– Я без ума от тебя. Но я привык танцевать по-другому.
– В конце концов, деньги ваши, – девушка слегка отодвинулась от него.
– Совсем неплохо, – улыбнулся Крейн, когда музыка закончилась. – Как насчет того, чтобы повторить?
Трубач творил чудеса. У него были длинные черные волосы и, когда он наклонялся, они падали ему на глаза, когда же он подымал трубу вверх, волосы откидывались за уши. Он раскачивался в такт нежной мелодии, а последнюю ноту растянул так жалобно, что у Крейна мурашки по спине побежали.
– Да-а, парень свое дело знает, – восхищенно сказал он.
– Ну, труба – это пустяки. Ты бы послушал, что он выделывает на саксофоне, – сказала девушка.
