О'Малли и Уильямс сокрушенно переглянулись.
– Опять сошел с катушек, – промолвил ирландец. Крейн прошел в ванную, сунул голову под холодную воду и вернулся с полотенцем в руках.
– О'Малли, позвони Кортленду, скажи ему, что встречаемся у Хардинса на Кларк-стрит. Он сейчас отдыхает. Мы идем вместе.
Док Уильямс спросил:
– Хочешь набраться, как тогда?
– Все же он распутал уэстлендское дело, – заметил О'Малли.
– Я всегда все распутываю – и трезвый, и пьяный.
В небольшом уютном зале они заняли кабинку. Рядом веселились хорошенькие девушки из кордебалета. Крейн подмигнул блондинке.
– В конце концов, не знаю, буду ли я вечером работать...
– Ты же говорил, что идешь танцевать, – напомнил О'Малли.
Крейн допил мартини и с сожалением посмотрел сквозь пустой бокал.
– Правильно. Мы с Кортлендом идем танцевать.
– Боюсь, что я не смогу, – заявил Кортленд, подходя к столу. – Только что получил телеграмму от матушки: они с дядей Стаем прилетают ночным рейсом. Мне нужно их встретить.
– Очень жаль, – сказал Крейн. – А мы можем рассчитывать на вас в воскресенье?
– Разумеется.
Они заказали стейк, жареный картофель, салат и бутылку вина. Когда принесли заказ, О'Малли спросил:
– Тебя интересуют результаты нашей с Доком сегодняшней деятельности?
Крейн, вытирая рот салфеткой, прижал указательный палец к губам.
– А как же. Да я просто умираю от любопытства, – при этом он отрицательно покачал головой.
О'Малли понимающе кивнул.
– А может быть, не станем ему ничего рассказывать?
– Ну-ну, ребята, не сердите меня.
– О'кей! – Док Уильямс отрезал солидный кусок хорошо прожаренного мяса.
– Мы следили за тем господином. Прилипли к нему, как жвачка. Весь день глаз с него не спускали. И знаешь, что обнаружили?
– Что? – Крейн отпил из бокала. – Ну же!
О'Малли сказал:
– Мы обнаружили, что пора обедать.
Уильямс вздохнул:
– Ну вот. Опять испортил мне рассказ.
Голубые глаза Кортленда недоумевали.
– Просто потрясающе, а? – Крейн обращался к Кортленду. – И мы платим им двенадцать долларов в неделю плюс разъездные.
Тот улыбнулся, принимая игру.
– Баснословная сумма!
Блондинка, покачивая бедрами, направлялась к ним.
Крейн торжествовал.
– Привет, Чонси, – сказала она. Кортленд встал:
– Бог мой, Топси, что ты здесь делаешь? Где Ева?
– Я выступаю в "Аполло", а Ева в Нью-Йорке. Заходи после спектакля, Чонси, поболтаем, а сейчас я бегу. Через пятнадцать минут начинаем.
Розовое платье туго облепило ее ягодицы.
– Когда-то я ухаживал за ее подругой, – пояснил Кортленд. – Чудесная девчонка.
