Но когда его рука опустилась на ее бедро, Диана отбросила ее прочь:
– Я предупреждала вас: не смейте прикасаться ко мне!
– О!.. – Торн изобразил удивление. – Я думал, вы имеете в виду интимные прикосновения. И не станете возражать против жеста дружбы.
– Дружбы... – повторила Диана и осеклась.
Его лицо было сама святая невинность.
– Если вы неправильно поняли мои намерения, прошу извинить. – Он внезапно вновь стал холоден. – А теперь, я полагаю, вам нужен отдых. – Он направился к выходу и, оглянувшись на прощание, сказал: – Оставьте нож себе, Диана, если вам так спокойнее. Я не собираюсь вышибать дверь, чтобы насладиться нашими прелестями.
Отвернувшись, граф Данморский вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.
Слезы бессильного гнева навернулись на глаза Диане, хотя на то и не было особой причины. Этот человек бесит ее! Он своеволен! Деспотичен! Эти качества в мужчине она презирала больше всего.
Машинально она пощупала свою руку повыше локтя. Мышцы, и в самом деле, крепкие. Но она же не сидела за вышиванием, как многие известные ей знатные дамы. С девяти лет она по нескольку часов в день тренировалась с воинами защитниками Сидена. В четырнадцать лет ее экзаменовал сам Лаклан Гилбридж, считавшийся лучшим фехтовальщиком клана.
Она раздраженно бормотала себе под нос. Ей совершенно безразлично, что этот граф Данморский думает о ее внешности. Она решила, что это даже лучше, что он не находит ее привлекательной.
Чувствуя себя увереннее, она разделась и скользнула в кровать. Еще раз взглянув на закрытую входную дверь, она опустила голову на подушку и тут же заснула.
Диана открыла глаза и сразу же крепко зажмурилась от яркого утреннего солнца, лучи которого, как золотые кинжалы, рассекали комнату. Она поудобнее устроилась на мягкой подушке и глубже закуталась в мягкие меховые шкуры. Еще несколько минут она скользила между сном и бодрствованием, как вдруг ее внимание привлек какой-то шум. Осторожные шаги. Кто-то был в комнате!
Диана широко открыла глаза и села в кровати, готовая защищаться. Увидев служанку, она успокоилась. Это была Эйлис, одна из девушек, прислуживавших графу вчера за ужином. Ей было не больше шестнадцати лет, но она не выглядела хрупкой, скорее наоборот, – крепкой и привлекательной. Ее светлые волосы были заплетены в две толстые косы, переброшенные на пышную грудь.
Позади Эйлис стояла приготовленная ванна, наполненная водой, с поверхности которой тонкой струйкой поднимался пар.
