— Ваша цена?
— Если хочешь, половина добычи.
Доротея сообразила, что оттяжка ей выгодна. Надо воспользоваться случаем и выиграть несколько лишних минут. В крайности можно рискнуть и медалью.
— Объединиться с вами? Ни за что. Поделиться или войти в компанию? Нет, тысячу раз нет. Но столковаться на несколько минут — это другое дело. На это я, пожалуй, согласна.
— Назначь условия. Пользуйся случаем, что я даю тебе возможность их назначить.
— Ясно. У вас две цели: медаль и я. Что вам дороже? Выбирайте.
— Медаль.
— Освободите меня — и я вам дам медаль.
— Дай мне честное слово, что ты знаешь, где она.
— Честное слово.
— Давно ты это узнала?
— Нет, пять минут тому назад я не подозревала правды. А теперь знаю. Пустяк открыл мне глаза.
Эстрейхер верил Доротее. Она прямо смотрела ему в глаза.
— Где же?
— Нет, сначала дайте мне честное слово, что освободите меня, как только получите медаль. Конечно, мое честное слово и ваше — монета неодинаковая. Но все-таки…
— Даю честное слово. Говори скорее.
Борьба дошла до высшей точки. Каждый угадывал ходы противника. Доротея знала, что Рауль может ежеминутно явиться, а Эстрейхер видел, что она ждет помощи, и думал, что шансы равны, так как его шайка сторожит дорогу и вовремя предупредит его. Доротея надеялась, что Рауль исполнит ее приказание и вернется лесом, бросив в трактире автомобиль. Стараясь затянуть беседу, она стала спокойно объяснять:
— Я никогда не сомневалась в том, что старый барон держит медаль при себе.
— Я обыскал его. Медали нет. Дальше.
— Я и не говорю, что медаль у него в кармане или зашита в костюм. Я только говорю, что он хранит ее под руками.
— То есть?
— Она в таком месте, что ему стоит только протянуть руку, чтобы взять ее.
— Ошибаешься. Мы только что видели это.
— Сейчас! Сами вы ошибаетесь, потому что вы ничего не заметили.
— Сейчас?..
— Да. В здравом уме и твердой памяти он назначил день своего отъезда. Теперь инстинкт велит ему выполнить приказание погасшего рассудка.
— Он собирался ехать без медали.
— Нет, с медалью.
— В чемодане ничего не нашли.
— С ним был не только чемодан.
— А что же, черт возьми?
— Голиаф.
Эстрейхер был поражен, а Доротея спокойно продолжала объяснение:
— С Голиафом он никогда не расстается. Он всегда у него под рукой. И он с собою звал Голиафа. Посмотрите на старика: его рука лежит на ошейнике. Слышите — на ошейнике.
На этот раз Эстрейхер не сомневался. Слова Доротеи строго вязались с фактами. Доротея бросила луч света в потемки, где все для него было неясно и полно противоречий. Эстрейхер решил хладнокровно обдумать положение. Надо действовать, и как можно скорее. Надо подойти к дому, к Голиафу, а вместе с тем не дать Доротее бежать.
