Но в понедельник утром, среди почты, пересылаемой ему из Парижа, на конверте без марки в глаза Изидору бросился знакомый почерк, и он замер от изумления. Юноша так волновался, что даже не решался, боясь разочарования, вскрыть конверт. Рука его дрожала. Как это может быть? А что, если здесь кроется очередная ловушка проклятого Люпена?
Одним движением он разорвал конверт. Там оказалось письмо от отца, написанное его собственной рукой. Он узнавал все особенности почерка, так хорошо знакомые завитушки:
«Дойдут ли до тебя эти строки, дорогой мой сын? Не смею верить. Когда меня увезли, мы ехали всю ночь в машине, а утром пересели в экипаж. Я ничего не мог увидеть — на глазах была повязка. Замок, в котором меня содержат, судя по архитектуре и парковой растительности, должен находиться где-то в центре Франции. Я занимаю комнату на третьем этаже, одно из двух окон полностью закрыто разросшимися глициниями. Во второй половине дня мне иногда разрешают погулять в парке, однако под бдительной охраной.
Пишу это письмо на всякий случай. Я привяжу его к камню и как-нибудь постараюсь забросить за стену. Может быть, кто-то из крестьян поднимет. Не волнуйся. Со мной обращаются очень хорошо.
Твой старый отец, очень любящий тебя, который грустит оттого, что причинил тебе столько забот.
Ботреле».
Изидор быстро взглянул на почтовый штемпель. Там стояло: Кузьон (Эндр). Эндр! Как раз в этом департаменте он рыскал вот уже несколько недель.
Вынув маленький путеводитель, с которым он никогда не расставался, Изидор прочитал: «Кузьон, Эгюзонский кантон…» Ведь он ездил туда!
Из осторожности он решил сбросить уже знакомую в тех местах личину англичанина и, переодевшись рабочим, поехал в Кузьон, маленький городишко, где отправителя письма разыскать будет нетрудно.
И в самом деле, удача скоро улыбнулась ему.
— Письмо, отправленное в прошлую среду? — переспросил мэр, славный малый, которому доверился Ботреле и который сразу же выразил желание быть ему полезным. — Кажется, я смогу вам помочь. В субботу утром я встретил на окраине старого точильщика, что вечно таскается по ярмаркам, папашу Шареля, и тот спросил меня: «Господин мэр, а можно отправить письмо без марки?» — «Конечно же, черт побери!» — «И оно дойдет?» — «А то как же, только получателю надо будет уплатить положенное, и все».
— А где живет этот папаша Шарель?
— Там и живет, один, на косогоре. В лачуге за кладбищем. Хотите, провожу вас?
Лачуга одиноко стояла в глубине фруктового сада, окруженного высокими деревьями. Подходя, они спугнули с собачьей конуры трех сорок. При их приближении пес не залаял и даже не двинулся с места.
