По правую руку от Мураша, но поодаль и подчёркнуто отдельно, села гельвская барышня, не в военном, но в чём-то очень похожем, положила перед собой несколько книг. У барышни были белые бровки и белые нежные детские волосики завитком. И острое ушко с серьгой: звёздочка и полумесяц. Серьга вздрагивала.
Несколько гельвов – в военной парадной одежде и в простой – вошли и сели за стол напротив. Потом на середину вплыла, иначе не скажешь, гельвинка в серебряном плаще, воздела руки, что-то спела.
Все поднялись.
Мураш остался сидеть, и Рысь, шевельнувшаяся было, просто села прямее.
Их толкали в спины, коротко и точно били в больные места, но они продолжали сидеть.
Трое гельвов, вальяжные, как тарские хабибы, вышли откуда-то сбоку и сели за третий стол, что на возвышении.
Тот, что посередине, сделал знак, и настала предельная тишина. Он обратился к соседу слева, и тот громко задал вопрос. Барышня с серьгой тут же заговорила – тихо и очень быстро:
– Каллариэль спрашивает, почему вы не встаёте в суде?
– Потому что мы не подсудны ему, – сказал Мураш. – Мы пленные, захваченные на поле боя. Переведи.
Барышня встала и перевела. Села.
Заговорил уже средний, сам. Барышня встала, слушая.
Села.
– Каллариэль говорит, что вы обвиняетесь в многочисленных преступлениях против мирного населения, и задача этого суда – подтвердить или опровергнуть обвинения.
– Скажи ему: мы уже были судимы за эти преступления и осуждены на самую жестокую кару. Вам следовало сразу прикончить нас, как бешеных псов, а не тащить в суд. Потому что не может быть два суда за одно преступление, и уж тем более не может низший суд пересматривать приговор высшего. Переведи.
Барышня моргала глазами, не уверенная, что поняла всё как надо. И тогда заговорила Рысь.
Когда она закончила, настало молчание. Судьи за столом переглянулись между собой, перебросились неслышными словами, и каллариэль встал.
Опять же все поднялись, кроме Мураша и Рыси, но в спину их уже не толкали.
– Судебным следствием установлено наличие приговора по делу, – бормотала барышня, – и, согласно приговору, вы будете прикончены как бешеные собаки. Срок исполнения – до полуночи. А сейчас я хочу, чтобы мне была предоставлена возможность поговорить с осуждёнными с глазу на глаз…
Гельвинка в серебряном опять что-то спела.
Все вышли, включая стражей. Хельмдарн хотел что-то сказать, но его довольно грубо оттеснили.
