Был аптекарь толст, потен и неопрятен. Покупателей он встретил за короткой стойкой, частично разгораживающей небольшую комнатку на две неравные части: поменьше – для покупателей (троим уже было бы тесно), побольше – для него самого и для белых шкафов, затянутых вместо стекла промасленной бумагой. Запах в аптеке стоял странный, совсем не аптечный, но определить его ни Алексей, ни Саня не смогли. Несомненно присутствовали в этом букете то ли ароматы нефти, то ли ароматы гнили. Будто крыса утонула в солярке…
Газолин он был готов продать, не слишком дёшево, но приемлемо. Два бидона. Чуть позже мальчик доставит их на постоялый двор. Что? В трактир Акакия? Хорошо, пусть будет трактир (короткий подозрительный взгляд)… Но заплатить лучше сейчас, непосредственно ему… шестнадцать грошей за фунт, сто десять фунтов… как мальчик понесёт? Он повезёт на тележке. До постоялого двора… Ах да, в трактир. Итого двенадцать марок двадцать два гроша и мальчику сорок грошей… нет, давайте мне, так лучше, иначе он их тут же проиграет в пристенок…
Алексей долго расплачивался, озирался по сторонам, рассматривая чучела летучей мыши, совы и громадной жабы, стоящие на узкой полке под самым потолком и уже почерневшие от копоти, приценивался к собачьей желчи, не купил – дорого… Аптекарь потел от тщательно скрываемого напряжения.
– Может быть, у него понос? – предположила Саня, когда они вышли наконец из аптеки. На площади уже кто-то собирался жарить мясо, вздувая для этого скверный каменный уголь, но даже и с такой добавкой воздух казался восхитительно свежим. – И он просто не мог дождаться…
– У аптекаря? – усомнился Алексей.
– Кто бреет брадобрея? – Саня сделала движение рукой, будто вынимала из воздуха невидимое яблоко. – Впрочем, я не настаиваю… – шагнула чуть в сторону и сделала стремительное па неизвестного ей самой танца.
Она чувствовала себя удивительно. Будто полная сил, но одеревеневшая от долгого вынужденного лежания… нет – вырвавшаяся из засады… нет – бабочка, разорвавшая кокон…
В ней раскручивалась тугая пружина, и теперь нужно было только следить, чтобы пружина эта, не дай Бог, не сорвалась.
И в то же время где-то в подвалах души бился и просился наружу чёрный страх. Она знала, что он там.
За время их беседы с аптекарем площадь наполнилась людьми. Лавочники открывали свои лавочки, на простых столах расставляли вино и закуски. Кто-то торговал просто с табурета. Саня уже выяснила из разговора с аптекарем (он этого не говорил, но вовсе не обязательно произносить слова, чтобы тебя поняли), что живёт в городе семьсот одиннадцать человек, мужчин вдвое больше, чем женщин, детей мало, потому что многие рождаются мёртвыми или умирают в первые часы и дни. Есть люди по-настоящему богатые, почти как в прежние времена – это те, кто владеет делянами чистой земли; там они выращивают скот и кукурузу. Остальные, в сущности, работают на них и для них…
