В долгие часы, когда малонаселённое Терново не давало никакой пищи для наблюдений, когда даже собаки не пробегали мимо, какой-нибудь чёрный паук, вразвалочку пересекающий подполье, чтобы выбраться на юго-восточную сторону, сразу под солнце, оказывался для Захара Даниловича сущим подарком. С пристальным интересом, забывая о тягучем времени, вникал он в подробности существования насекомых.
Так шли дни.
Щапов окончательно укрепился во мнении, что золотишко где-то в районе Краснухи: будь он на месте Белова, захоронку устроил бы именно там.
Но директор почему-то — как нарочно! — все не шёл и не шёл на Краснухинский ключ, причём, если бы Щапову удалось вникнуть в маршруты, по которым Белов ежедневно рассылал объездчиков, то не замедлил бы заметить, что и объездчики постоянно минуют тот интересный участок, берут его как в обхват, и в этом, несомненно, есть какая-то преднамеренность.
Рассвет ещё не начинался. Большая ночная птица стремительно и неслышно проскользила по самому краю опушки, едва не касаясь крон деревьев. iB одном месте её удивительно свободный полёт был слегка нарушен: словно испугавшись чего-то, она вильнула, но тотчас исправилась — видимо, посчитала причину своей тревоги несущественной или ложной.
Между тем повод для страха был: против того места, где полёт птицы искривился, в переплетении крупных ветвей затаился главный птичий и всех животных враг— человек.
Впрочем, разве враг Георгий Андреевич Белов, директор заповедника? Он друг.
Про это исключительно удобное для наблюдений местечко Георгий Андреевич несколько дней тому назад выведал у старика Огадаева. Небольшая, с горбатинкой пустошь, низина с болотиной, изрытая копытами тёмная проплешина, будто присыпанная сахарной пудрой.
Но, конечно, то не сахар — соль. Здесь солонец, и добротно сооружённый среди ветвей скрадок немало, видно, послужил браконьерам. Уж как маялся, как чуть ли не совсем позабыл русский язык Николай Батунович!… Ну ладно. Кто старое помянет… Зато теперь скрадок надёжно служит науке.
Третье утро подряд Георгий Андреевич, подобный гостеприимному и до чрезвычайности скромному хозяину (который всегда в тени), встречает здесь и провожает чопорных гостей. Видел изюбря, пятнистых оленей, кабаргу, старого патриарха лося с куцей, без рогов, головой и ожидал кабанов. Но вот кабаны-то как раз и пренебрегали, кажется, его гостеприимством. Нигде поблизости он ни разу не нашёл ни одного кабаньего следа, и это было всё-таки странно: ведь тоже копытные, ведь тоже небось здешнее угощение любят… В чём тут дело? А что, если они, всеядные, получают нужное организму количество соли из мяса и крови грызунов, которых походя ловят и съедают? Почему никто из учёных никогда не заинтересовался этим вопросом? Ах, мать-зоология, как ещё чисты твои страницы…
