Мысль пресеклась. Несколько минут он пробыл в забытьи и не узнал бы об этом, если бы, очнувшись, не заметил, что ворон успел повернуться другим боком.
— Греешься, вещун, грейся… Скоро, видно, клевать меня станешь… Сначала, конечно, глаза… — пробормотал Георгий Андреевич и подумал, что в этой шуточке, увы, слишком уж много правды. Обезволенное тело уже сейчас отказывается подняться, чтобы идти, запастись дровами. А стоит только забыться, и, когда погаснет нодья, тихо-мирно перейдёшь в мир иной. И ещё вариант есть: умереть с голоду. От той кабанятины, которую положил ему в мешок добрейший Митюхин, остался небольшой кусочек, граммов двести… Надеяться на подачку с барского стола тигра теперь не приходится, а добыть что-нибудь самому, косача, скажем, задача в таком состоянии фантастическая: сидят тетерева, зарывшись глубоко в снег, ждут потепления. Вот разве съесть ворона… А много ли в нём навару! А, ворон? И жалко почему-то тебя, бродягу…
А местность какая — глухая, нехоженая… Год, два, а то и больше, на эту полянку не заглянет ни одна живая душа. И будут кости вот здесь белеть и зарастать травой.
И ладно! Привыкать, что ли, прощаться с жизнью, ведь сколько раз прощался! Ещё одно «прости», и все. Оплакивать, слава богу, некому… Э, нет! Заплачет чудесная девушка Агния, любит она, любит, а ты, негодяй бесчувственный, изловчился не заметить!
Жалко вот чего — потеряется дневник наблюдений. Вся тетрадь исписана, чистых страниц почти не осталось. Много в ней лишнего, болтовни да мечтаний, но и нужного, необходимого тоже мнего. Сотни километров пути, тысячи фактов и фактиков — бесценный научный материал. Обидно: если и найдёт тетрадку какой-нибудь охотник, то не поймёт ничего и, не мудрствуя, использует бумагу на растопку.
Тут Георгию Андреевичу пришла мысль, которая в какой-то степени вернула ему силу воли. Он сел, достал из мешка тетрадь и на внутренней стороне обложки написал крупными буквами: «Товарищ, который нашёл эту тетрадь! Прошу переслать её в Московский университет на кафедру биологии профессору В. И. Южинцеву».
Довольный, Георгий Андреевич даже улыбнулся спёкшимися губами и сказал:
— Вот и последняя запись…
Он потерял сознание.
Когда очнулся, вспомнил о свёртке с тяжёлыми жестянками. Золото! Только болезненной помутненностью сознания можно было объяснить, что он совсем позабыл о нём.
Стало яснее ясного: не лежать надо, ожидая лёгкой смерти, а идти. По расчётам Георгия Андреевича, километрах в пятнадцати должна была проходить ещё не помеченная на карте лесовозная дорога на Рудный. Пятнадцать он пройдёт. А там видно будет. На дороге всякое случается. Он встретит людей — помогут.
