После чаепития Катя как-то резко сменилась в лице, как-то сконфуженно и просяще посмотрела на Николая Ивановича:
– Я ведь, Иваныч, в свои места родные ездила...
– На могилки?
– На какие могилки? На пустыри! – воскликнула Катя и вытащила из кармана черного платья сложенные листки и опять чего-то застеснялась.
Николай Иванович, помогая, протянул руку, но Катя свою отдернула и тут же повинилась:
– Да, прочти это, прочти. Но прежде прости меня, дуру неграмотную. Это ведь стихи, Иваныч, согрешила на старости лет. – И заторопилась: – Поехала в свои места, дай, думаю, пока ноги ходят, тем более после Великорецкой. Поехала. Район был Просницкий, сейчас Чепецкий, там я до войны возрастала. Все сплошь знала, всю округу, всех мужиков, которые на войну ушли. Да ты все поймешь, я не стерпела, как все узнала, сердце не стерпело. А может, запись моя негодна, то выбрось. Я не смогла, чтоб их фамилии не записать. Она там погибли, а их деревни здесь погибли, я это выразила.
Отдала листочки и тут же ушла. Николай Иванович хотел было надеть очки, но Катин почерк был такой крупный, что читалось легко:
Название "Солдаты из загробного мира"
Вятские парни хватские
в увольнение решили сходить,
деревни свои и родных навестить.
Поездом быстро домчались,
на родной земле оказались.
Как и раньше бывало,
с разъезда, с Каныпа, пешочком всегда ходили,
к женам, детишкам домой с покупками спешили.
Пошли земляки по тропинке гуськом.
Шаклеин сказал:
"В нашу деревню Прокудино мы попадем".
Шли земляки, быстро шагали,
но тропинку совсем не нашли, потеряли.
Ночь, ничего не видать,
пришлось напрямую шагать.
Шли, спешили.
"Шаклеин Иван,
мы вашу деревню, вероятно, проскочили".
"Не тужи, браток, правей возьмем,
в деревню Сунгоровцы мы попадем".
Километр за километром отмеряли,
вроде деревня стоит впереди, увидали.
"А ну, Востриков Сашка, в разведку шагай,
в хату родную нас приглашай".
Пошел Востриков, а деревни нема,
только стоят березы да тополя.
"Хлопцы, влево немножко свернем,
в Боньдю родную мы попадем".
Смотрели вперед, смотрели назад,
а деревни опять не видать.
"Что ж, друзья, совсем заплутали,
деревни свои потеряли?
А ну, давайте вправо по плану возьмем,
в деревню Пихтовец сейчас попадем".
Лес перешли,
в гору взошли.
"А ну, Метелев, вперед шагай,
в избу нас приглашай".
"Да, местность моя,
поля, перелески, луга,
а где деревня, друзья?"
"Подожди, Метелев, земляк, —
Князев ему говорит, —
наша деревня на угоре стоит".
Но только рябина с черемухой стояли,
