Ответы на все эти вопросы я получил, прочитав книжку, которую вы держите сейчас в руках. Книжка – о школе «Томоэ», где посчастливилось учиться Тэцуко Куроянаги и где она сделалась такой, какой я представил ее вам.
«В прежней школе каждый сидел на отведенном ему месте, здесь же можно было сидеть там, где кому захочется, и менять парту в зависимости от настроения», – рассказывает Куроянаги о школе «Томоэ». Согласитесь, уже одно это способно сохранить у ребенка вплоть до выпускного класса живость и непосредственность первогодка. Но в школе «Томоэ» были и другие педагогические чудеса.
«В обычной школе есть расписание: например, если первым значится родной язык, то в этот час все учат японский, если второй – арифметика, то пишут цифры, – говорится в книжке Тэцуко Куроянаги. – Здесь же все было иначе. В начале первого урока учительница писала на доске задания и вопросы по всем предметам на целый день и говорила: „Ну, а теперь приступайте. Начните кто с чего захочет“.
Красота! Хочешь – с японского, хочешь – с арифметики. Тот, кто любит писать сочинения, пишет, а кто увлекается химией – кипятит что-то в колбе над пламенем спиртовой горелки…» «Учитель любил, – продолжает Куроянаги, – все натуральное, естественное. Он стремился к тому, чтобы и дети развивались, по возможности, естественно».
Учитель, о котором упоминает Тэцуко Куроянаги, – это Сосаку Кобаяси. Он же и возглавлял школу «Томоэ». «Каждый ребенок, – утверждал Кобаяси, – появляется на свет с хорошим характером, но окружающая его среда, дурное влияние взрослых подчас портят его. Важно поэтому побыстрее распознать в ребенке добро, развить в нем лучшие черты, заложенные природой, с тем, чтобы из него выросла настоящая личность».
Однако не всякий обладает даром увидеть в ребенке личность. Поэтому-то и считается, что воспитателем, как и художником, надо родиться. Кобаяси родился воспитателем.
Маленькую Тэцуко выгнали из обычной школы. Если выражаться языком учительских записей в классных журналах и в школьных дневниках, выгнали за недисциплинированность. На деле – за то, что характер Тэцуко не укладывался в прокрустовы представления ординарных учителей о хороших и плохих детях. Изгнав Тэцуко, эти учителя по существу признали свое бессилие разглядеть в ней личность и свою неспособность помочь этой личности развиться.
Когда Тэцуко привели к Кобаяси, он, выпроводив маму, подсел к девочке и попросил рассказать о себе все, что ей захочется. И Тэцуко затараторила: о поезде, на каком приехала в школу, о контролере на станции, об учительнице в старой школе, о ласточках, свивших гнездо под школьной крышей, о своей собаке Рокки, о том, что в детском саду всовывала себе в рот ножницы и что любит лазить в чужой двор через ограду, о насморке, которым время от времени болеет, о папе, который плавает и умеет нырять, о платье, что мама надела на нее сегодня. Тэцуко не заметила, что говорила без остановки четыре часа. «Она никогда не встречала такого чудесного человека, – прочтете вы в книжке. – Ведь до сих пор никто не слушал ее так долго. И ни разу он
