Аделина почувствовала, что дрожит. Впервые с тех пор, как Лонгчемп выставил ей условия безопасности ее отца и ее собственной свободы, Аделина позволила себе подумать о последствиях. Подумать о том, что Симон Тэлброк не должен пострадать от козней канцлера. Хоть он и убил священника, в том, что касалось навязанного ему брака, от Симона Тэлброка она видела лишь добро. Будучи уверен в том, что она носит чужого ребенка, он с готовностью давал ему свое имя. От женщины, на которой он собирался жениться, Симон вправе был требовать верности.
От нестерпимого стыда Аделина готова была разрыдаться. Она развернула коня мордой к частоколу.
— Сегодня холоднее, чем я думала, — сказала девушка. — Я не поеду. Я останусь дома до полудня, а потом посмотрю на соколиную охоту.
— Как хочешь, — сказал Тэлброк.
Он собирался добавить что-то еще, но осекся и, пришпорив коня, бросился догонять Кардока и его людей.
В отдалении, на опушке леса стоял лучник Люк и молча наблюдал за разговором жениха и невесты. Аделина повернула к нему лицо и с холодной решимостью посмотрела ему в глаза. Люк был первым, кто отвел взгляд. Он покачал головой и поскакал следом за Тэлброком на охоту.
Она оставила лошадь под навесом и медленно пошла в дом. Остановившись посреди двора, Аделина обвела взглядом хижины слуг и кладовые, прилепившиеся к стене с трех сторон, окнами на дом. Построек стало больше, чем во времена ее детства. Дом, где работали ткачихи, расширили: было отчетливо видно, где заканчивались старые бревна и где были положены новые. Домик, в котором теперь располагалась спальня Кардока, пять лет назад не существовал вовсе. Отец, очевидно, построил этот дом с определенной, теперь понятной ей, целью: избавить Майду и своих детей от назойливого внимания посторонних.
Аделина пошла было в сторону кухонь, но не решилась подойти, увидев среди женщин, трудившихся возле очага, Майду. Аделина нашла Петрониллу в спальне. Она счищала сухую траву со своего лучшего малинового плаща.
— Ты упала? — спросила Аделина.
— Ветром сдуло сор с сумок, вчера еще.
Пропавшие переметные сумки были здесь же, уже пустые, одежда сложена аккуратными стопками на тюфяке.
— Ты укладываешь вещи в дорогу?
Возникла неловкая пауза, и щетка выпала из рук Петрониллы.
— Я не уезжаю, — сообщила она.
— Я попросила отца, как обещала, проводить тебя до побережья и оплатить обратный путь. Я не забыла.
— Я не поеду, — сказала Петронилла. — Я обещала леди Мод, что пробуду с тобой всю зиму. И я сдержу слово.
