Лонгчемп устремил взгляд на призрачный лес, затем вновь посмотрел на угрюмо молчащего Кардока.
— Это была всего лишь шутка, — сказал он наконец. Отец Аделины взглянул через плечо канцлера на дорогу.
— Ты видишь, — сказал он, — снегопад еще не отрезал путь из долины. Лучше бы тебе воспользоваться им сейчас, пока ущелье совсем не завалило снегом. — Он махнул рукой в сторону частокола. — Самому бы зиму пережить, добра, как видишь, у меня не слишком много. Солдат гарнизона я обязан кормить — уговор есть уговор, а вот если твои люди застрянут здесь из-за снега, я кормить их не стану, так и знай.
Лонгчемп вплотную подъехал к Кардоку. Симон оседлал своего вернувшегося коня и подъехал к ним поближе, чтобы слышать, о чем идет речь. Канцлер рубанул рукой воздух.
— Я припомню тебе этот день, Кардок.
Два вождя, родственники Кардока, подъехали поближе и встали рядом с хозяином поместья.
— Я не понял, — сказал Кардок, — пожалуйста, скажи яснее.
— Однажды ты перестанешь валять дурака. Ты и твои дружки-разбойники, вы узнаете, что я никогда ничего не забываю.
— Хорошая у тебя память! Я тоже хорошо помню то, что записано в договоре. Договаривался же я не с тобой, а с Маршаллом. А больше с нормандцами мне дел водить не след. Теперь уезжай, пока еще можно проехать.
Лонгчемп развернул коня и вернулся за спины своих гвардейцев. Он поднял кулак и пригрозил Кардоку:
— Если кто-то из вас или вашей нормандской родни посмеет явиться в Херефорд или задумает через этот город проехать, знайте: люди моего брата-шерифа будут ждать вас. Вам их не миновать!
Кардок повернул коня так, чтобы стать плечом к плечу с Симоном.
— Передай своему брату-шерифу, что нам в Херефорде делать нечего. Но если приспичит, придется твоему братцу узнать вкус нашей стали.
Лонгчемп развернулся и поскакал вниз с холма.
Гвардейцы его оставались на месте, покуда он не достиг частокола, и лишь затем пустили коней следом.
— И сколько вы, нормандцы, собираетесь терпеть над собой эту дохлую ворону?
— Покуда Ричард Плантагенет воюет в Палестине.
Старый разбойник покачал головой:
— Среди вас, нормандцев, слишком много дураков. Однажды вы потеряете эти земли.
— Где она? Кардок вздохнул:
— Там, у хижины. Твой Гарольд и мой Хауэлл держат ее, чтобы к тебе не прибежала.
— Я поднимусь к ней, как только армия Лонгчемпа уйдет из долины.
Отец Аделины кивнул:
— Уж тогда не медли. Симон понизил голос:
— Спасибо, Кардок, я обязан тебе жизнью.
— Не приди я тебе на помощь, моя доченька превратила бы остаток моей жизни в ад. — Кардок кивнул в сторону своих соотечественников. — Запомни их лица, запомни на тот случай, если война вернется в наши горы. Я не допущу, чтобы муж моей дочери поднял меч на моего брата по крови.
